Джонни Депп, американский актер, режиссер, музыкант, сценарист и продюсер: «Я бы прокатился по России на поезде!»

Несмотря на то, что кинокритики давно прозвали Джонни Деппа «главным фриком Голливуда», его участие в любой кинокартине сулит ей непременный успех и баснословные кассовые сборы. В июле в мировой кинопрокат вышел приключенческий блокбастер Disney «Одинокий рейнджер». В нем Джонни сыграл индейца Тонто. Во время съемок актеру пришлось бегать по крыше мчащегося поезда, отбиваться от змей и засовывать в рот скорпиона.

– Джонни, поделитесь, пожалуйста, своим самым ярким воспоминанием со съемочных площадок «Одинокого рейнджера»?

– Меня больше всего вдохновляла возможность посетить такие сакральные и духовно значимые места для коренных американцев, как Долина Монументов, Каньон де Шелли. Чтобы побывать там, надо иметь на это право. Раз нам его дали, значит, нам доверяли, нас поддерживали. Конечно, для актера это огромный стимул, который помогает воображению. Это ощущение отсутствует в работе с зеленым экраном.

– Как известно, в фильме большую роль играют железная дорога и паровозы. Каковы ваши впечатления от паровозов? Если б вам предложили прокатиться в России по железной дороге, приняли бы вы это предложение?

– Я бы прокатился на поезде прямо сейчас! Я буду больше чем счастлив путешествовать по России таким образом. Это мечта.

– Как вы передвигались на поезде и под ним?

– Мне нравилось кататься на крыше поезда. Кататься под поездом мне понравилось чуть меньше, но и это не так плохо, как я этого ожидал. На самом деле во время съемок стояла такая жара, что поезда были единственным местом, где можно было найти свежий воздух.

– Говорят, вы непосредственно участвовали в создании образа своего героя, Тонто?

– Да. Играть роль реально существовавшего человека – это большая ответственность. Нужно показать его максимально настоящим, не уходя при этом от фактов. Мне хотелось сыграть его так, чтобы он гордился мною. При работе над образом Тонто моей главной целью было найти нить между тяжелой жизнью коренных американцев в те времена и моим личным опытом. Многие века к ним относились без должного уважения. Так что я чувствовал огромную ответственность перед коренными американцами за то, чтобы представить их должным образом.

– Вы постоянно в маске, в невероятном гриме – то вампир, то пират, то индеец… Вам не надоело прятать свое настоящее лицо?

– Нет. Я считаю, что без маски я бы не выжил… Не только в Голливуде, но и вся моя жизнь порушилась бы без некоторых видов масок. Она помогает чувствовать себя защищенным. Актер ведь имеет очень много обязанностей, он должен играть по сценарию, должен подпадать под видение режиссера и при этом должен иметь свое видение персонажа. Но самое главное – он должен найти что-то, что не даст заскучать зрительской аудитории. Вы знаете, если я буду делать одну и ту же вещь все время, я буду мертвым с точки зрения своей работы. Я считаю, что каждый раз блистать в ваших глазах – это актерская обязанность.

Джон Кристофер ДжонниДепп родился 9 июня 1963 года, в Овенсборо, штат Кентукки, в семье инженера и официантки. В 16 лет он ушел из дома и начал играть в одной из любительских рок-групп. В 20 лет Депп стал гитаристом в полупрофессиональной группе The Kids. В 20 лет он женился на Лори Эллисон, сестре одного из музыкантов группы. Лори познакомила его с Николасом Кейджем. После этого у Джонни началась совсем другая карьера – кино. Наибольшую известность ему принесли роли в фильмах Тима Бертона, а также образ капитана Джека Воробья в серии фильмов «Пираты Карибского моря». Джонни Депп – трехкратный номинант на премию «Оскар». Лауреат премии «Золотой глобус» за роль в фильме Тима Бертона «Суини Тодд, демон-парикмахер с Флит-стрит». В свое время у актера были серьезные отношения с актрисой Дженнифер Грей, писательницей Вайноной Райдер, британской супермоделью Кейт Мосс. Актер в июне официально расстался со своей гражданской супругой, французской певицей и актрисой Ванессой Паради. По слухам, одной из причин разрыва стали отношения, якобы завязавшиеся у Деппа с его партнершей по фильму «Ромовый дневник» Эмбер Херд. У пары двое детей – 14-летняя дочь Лили-Роуз Мелоди и 11-летний сын Джек Джон Кристофер.

– С какими потайными страхами, фобиями вы столкнулись во время съемок фильма?

– Я одновременно боюсь всего и ничего. Это мой ответ. Я падал с лошади на большой скорости. На меня бросали змей. Я пытался засунуть скорпиона в свое горло, честно. Я пытался, на самом деле. Он не хотел иметь ничего общего с моим ртом. Он победил меня. Когда скорпион дерется с тобой, ты сдаешься. Но у меня не было никаких фобий.

– Во время съемок «Одинокого рейнджера» вы получили серьезную травму, упав с лошади…

– Я не уверен, что это была случайность. Мне кажется, моя лошадь давно задумала меня сбросить и успешно это осуществила! (Смеется – Прим.авт.) Хорошо еще, что она меня не растоптала копытами, когда я уже свалился. Это случилось на очень большой скорости, мы чуть в камеру не влетели! Мне крупно повезло. К счастью, у лошадей хорошо развиты инстинкты. И в конечном счете именно лошадь меня спасла от верной смерти. Когда я смотрел на свои кульбиты на мониторе, волосы прямо дыбом встали!

– В больницу попали?

– Нет-нет. Я сразу же встал, и мы продолжили. Хотя, возможно, последствия позже проявятся.

– Правда, что вы получили благословение на эту роль от вождя одного из оставшихся индейских племен?

– Да, наш фильм благословили вожди племен команчей и навахо. Мы с ними теперь друзья навеки. Однажды мне позвонила женщина из племени команчей, очень сильная, потрясающая, она у них активистка, борется за права, и сказала, что они хотели бы меня усыновить. Признать меня членом своего племени и своей национальности. Для меня лично это самая большая честь, которую мне когда-либо оказывали. Ну, да, во мне, возможно, течет одна шестнадцатая индейской крови.

– В новом фильме вашего героя, коренного американского индейца, зовут Тонто, что в переводе на английский означает «дурак», «глупый человек»…

– Да, совершенно верно! (Смеется.)

– А ваша фамилия с немецкого языка тоже примерно так переводится…

– «Деревенский дурачок» – примерно так! (Смеется.) Очень точно в обоих случаях – мне подходит.

– Джонни, мы видели вас в разных ролях, но наибольший успех у картин, где ваши герои, что называется, слегка не в себе. Речь о «Пиратах Карибского моря» и «Алисе в стране чудес». А кто вам из персонажей, которых вы играли, кажется вам самым сумасшедшим?

– Давайте подумаем. Понимаете, что, если даже вы сумасшедший, вы же так не думаете, верно? И самая главная задача, чтобы сыграть сумасшедшего – в сумасшествие не верить. Что есть нормальное? Пожалуй, это самая интересная тема в моей жизни. Я люблю, когда все идет по плану, а потом – ррраз! – и что-то упало, пошло не так. И тогда все получается естественнее, и твоя реакция на происходящее становится более органичной.

– А кто из персонажей максимально похож на вас самого?

– Они все похожи на меня. В каждом персонаже есть какая-то значительная часть меня. Нас нельзя разъединить.

– Если хотите знать, то нам кажется, что больше всего вас в Джеке Воробье…

– Джек Воробей мне и в самом деле очень близок. У него будто есть право на то, чтобы быть абсурдным, непредсказуемым и для него это безопасная зона, в то время как мы не можем туда постоянно заходить. Играть Джека Воробья было больше, чем просто весело, я получал настоящее удовольствие. Знаете, я ведь не предполагал, что Джек будет настолько популярен! Мы с Пенелопой Круз приезжали в Москву на премьеру четвертой части «Пиратов», нам был оказан очень теплый прием, в России у этой эпопеи армия поклонников!

– Кстати, вы в России бывали неоднократно. Замечаете какие-то изменения в нашей стране?

– Единственная проблема, которая у меня возникает, когда я приезжаю в Россию, – это нехватка времени, чтобы все почувствовать и везде побывать. У вашей страны большая серьезная история. Мои любимые писатели и поэты жили в России, у вас есть места, которые я очень хочу посмотреть, но не успеваю, потому что команда меня все время тащит по своим важным делам. Я хотел бы приехать сюда еще! Хотел бы пройтись по дорогам Достоевского, побывать там, где жил Маяковский… Он всегда меня восхищал! Прекрасный, фантастический поэт…

– Джонни, вы много знаете о русской культуре, литературе и истории. Какую историческую личность или литературного персонажа из России вы бы хотели сыграть?

– Раскольникова. Хотя для него я уже, наверное, староват.

– А если бы Тим Бертон экранизировал роман русского писателя Булгакова «Мастер и Маргарита», кого бы вы хотели сыграть в этом фильме?

– О, думаю дьявола!

– Кстати, о Тиме Бертоне. Ваш союз с ним невероятно успешен. Как сами думаете, почему?

– Тут все дело только в нем, а не во мне. Он предлагает мне то, что я могу ему дать. Тим – безумно креативный человек и внешне выглядит сумасшедшим, но внутри он очень мудрый и практичный. Он не зависит от чужого мнения. У него безупречный вкус, безупречное чувство юмора. Его идеи настолько неповторимы, что никто не может дать ему совет. Нет такого человека. Успех его героев обусловлен тем, что Тим не просто уходит с головой в работу, он словно превращается сразу во всех своих героев. За те 20 лет, что я его знаю, он не просто вырос, его кинематографический язык стал богаче. Как любой великий художник он не делает одно и то же снова и снова. Он непрерывно развивается, чтобы найти новые и новые формы для самовыражения.

– Джонни, а давайте вспомним, с чего начиналась ваша кинокарьера?

– В мир кино я попал случайно благодаря своей первой жене, гримерше Лори Энн Эллисон. Она познакомила меня с Николасом Кейджем, а тот устроил мне встречу со своим агентом. А та в свою очередь привела меня на кастинг в «Кошмар на улице Вязов». В результате этой комбинации счастливчик я и получил свою первую роль. Вообще-то искали на роль какого-нибудь накачанного загорелого регбиста, а я был дохляком с серьгами в ушах и замызганными патлами. Через пять часов после прослушивания мне позвонили и сказали: «Теперь ты актер».

– Первое время вам ролей не давали в больших фильмах. А потом, после «Пиратов Карибского моря», вы стали суперзвездой…

– …и мне пришлось отключать все телефоны в доме, чтобы отгородиться от внешнего мира.

– Правда, что преподаватель, который «валил» вас в школе, много лет спустя попросил у вас автограф?

– Было дело. Все мои учителя считали, что я закончу в тюрьме, стану наркоманом или и то, и другое. Но я их надежды не оправдал!

– Наверное, у людей были основания считать вас трудным подростком?

– У меня действительно было непростое детство. И отношения с братом – он на 10 лет старше – и сестрами у меня были ближе, чем с родителями. Родители воевали друг с другом, иногда до крови. Мы жили вшестером в маленьком домике, а шепотом никто не ссорился. Они остались вместе ради детей, а не должны были. Мы бесконечно переезжали, за 15 лет сменили 20 мест жительства. Помню, однажды школьный приятель пригласил меня домой, и его мама предложила мне остаться на ужин. Я был потрясен: вся семья собралась за столом, брат приятеля, сестра, мама-папа… И сначала все ели салат. Вилки лежали слева от тарелки, ножи справа – у нас такого никогда не было. В общем жизнь нашей семьи была довольно-таки адской – и в бытовом отношении, и в смысле того, что нам приходилось постоянно чувствовать, насколько родители не выносили друг друга. И при этом они совсем неплохие люди. Они любили нас и пытались сохранить полную семью. Что оказалось пыткой для тех, ради кого они вовремя не расстались. Развод стал лучшим, что они могли сделать для семьи. Мне тогда было 15 лет. Кстати, я сам себя никогда не считал трудным подростком. У меня всегда была довольно высокая самооценка, я был абсолютно уверен в себе.

– Что вам сообщало такую уверенность в себе?

– Наша семья… она была не просто неблагополучной, а глубоко больной. Из таких семей и выходят, между прочим, серийные убийцы. Я хочу сказать – все провоцировало на крайность. Моя крайность была – отстаивать то, каков я есть. Бороться за собственную индивидуальность. А потом появилась гитара. Мама подарила мне гитару за 25 долларов, когда мне было лет одиннадцать. Это была любовь с первого взгляда, страсть. Меня интересовала только музыка. Знаете, я вообще не помню переходного возраста, не помню конфликтов, ссор, бунта гормонов. Помню, что я тогда слушал, что играл, как пальцы до суставов стирал... Ничто не имело большего смысла, чем музыка.

– Почему вы бросили школу?

– Потому что она была постоянным испытанием, если не пыткой. Меня травили в младших классах. И затравили бы. Если бы мама не сказала мне однажды: «Знаешь, Джонни, под ногами всегда есть камень. Так если травят, просто подними и брось. Целься в глаз подонкам». И я тогда подумал: ну правда же – под ногами всегда есть камень. Мама знала, о чем говорит: она всю жизнь проработала официанткой в закусочных. Но с самых первых моих настоящих заработков уже не работала.

– Вы были близки с матерью?

– Ну… когда родители разошлись, я выбрал ее. Остался с ней. Она непростой человек. У нее твердые принципы.

– Чем занимались после школы?

– Пять лет я играл рок-н-ролл в клубах во Флориде. Я же был несовершеннолетний, поэтому меня пускали на сцену через заднюю дверь, а сразу после концерта нужно было сваливать. Этим я и зарабатывал.

– Не жалеете, что в свое время бросили музыку?

– Нет. Может, это кому-то покажется странным. Важно то, что ты сделал, а не то, от чего ты отказался.

– Вы пересматриваете фильмы со своим участием? Работаете над ошибками?

– Нет, я не пересматриваю картины со своим участием. По крайней мере сразу же. Иногда жду несколько лет. Фильм как старое вино – должен настояться. В день окончания озвучания моя работа закончена. Я не очень люблю видеть себя на экране – чего я там не видел? Моя задача – дать все, что я могу, режиссеру во время съемок. Я обожаю сам процесс, но оглядываться назад – нет, это не мое. Как-то друзья мне сделали ролик со всеми моими персонажами – с эпизодами из разных фильмов. Это было невероятно! Как только я мог их всех сыграть? Ума не приложу. Правда.

– А ваши дети смотрят ваши фильмы?

– Да, конечно.

– И кто из ваших героев им нравится?

– Они любят Эдварда Руки-ножницы, несмотря на то, что это трагический персонаж. Они жалеют его, сочувствуют. Чему еще мы можем научить своих детей, как не чувствовать по-настоящему, глубоко?

– Чувствуется, что вы хороший отец!

– Если главные отцовские качества – давать безопасность и любовь, тогда да. Возможно, это единственное, что у меня в жизни получается. Я не хлопаю себя по плечу с возгласами «Какой я клевый папа!» Отцовство – это большое счастье и большой дар. Все, чего я хочу и могу от жизни хотеть, – быть еще лучшим отцом…

– Джонни, этим летом вам исполнилось 50. Как вам эта цифра?

– 50 – это то же самое, что и 40, а 40 было как 30, а в 30 я себя чувствовал почти как двадцатилетний… Это просто очередное десятилетие. Я ничего не чувствую по этому поводу. Моя проблема в том, что я от детства никуда не ушел. Не знаю уж, проклятье это или счастье. Но это ведет меня по жизни и по кинокарьере. Всех персонажей я играю с этим странным ощущением.

– Но вы в отличной форме, это доказывают фрагменты из кинофильмов, в которых мы вас видим с обнаженным торсом. Что вам позволяет так отлично выглядеть? Интенсивные съемки или занятия спортом?

– Наверное, и то, и другое. Я был готов к роли одинокого рейнджера физически. И, повторюсь, для меня было очень важно красиво показать индейцев, показать их такими, какими они были. Бойцами. Поэтому я много работал в спортзале, занимался с инструктором.

– Вы не только много работаете, но еще и неплохо зарабатываете. В период с июня 2009-го по июнь 2010 года, по разным оценкам, вы заработали около 75 миллионов долларов и являетесь одним из самых высокооплачиваемых актеров на планете! Кажется, только Леонардо Ди Каприо вас обгоняет…

– Да, я зарабатываю много денег. Иногда до смешного большие суммы. Но плачу налоги исправно. И потом – строго говоря, эти деньги я зарабатываю не для себя. А для своих детей.

– Работа – работой, а как вы отдыхаете?

– До недавнего времени я отдыхал только на острове, где находится дом, который я купил для бывшей жены и детей. Я смог себе позволить купить весь этот остров, когда мои гонорары перевалили за пару миллионов долларов. Это был 2004 год. Я по совету Марлона Брандо приобрел один из Багамских островов в Атлантическом океане, который называется Little Hall's Pond Cay – «Берег залива маленького Холла». Не припомню, чтобы видел место чище и красивее. Здесь прямо чувствуешь, как сердце останавливается в груди. Сюда мы буквально сбегали со всей семьей, когда уставали от городской суеты и хотели укрыться от папарацци.

– Часто они вас преследуют?

– Настолько, что иногда подумываю о том, чтобы надеть маску и в реальной жизни. Более того, чтобы иметь возможность куда-то пойти, я уже неоднократно приклеивал себе специальным клеем фальшивый нос или бороду, даже бандану на голову накручивал!