Развлечения Пьер Ришар, французский актер и режиссер: «Я лентяй, которому приходится много работать!»

Пьер Ришар, французский актер и режиссер: «Я лентяй, которому приходится много работать!»

В жизни Пьер Ришар Морис Шарль Леопольд Дефей еще больший недотепа, чем в кино. Он все время забывает документы и деньги, теряет багаж, может уснуть прямо на сцене… Он всегда был бунтарем: ушел без гроша в кармане от родственников-аристократов, отказавшись стать королем текстильной промышленности, менял жен, гонял на мотоцикле по Парижу, жил на барже и стал… звездой мирового кино.

Долгое время Ришара воспринимали как характерного актера комедийного амплуа. Возможно, поэтому он и прославился уже в зрелом возрасте, когда его комический талант приобрел более определенные черты. Пьер Ришар стал популярным в 70-е годы прошлого столетия, после того как исполнил главные роли в таких знаменитых фильмах, как «Высокий блондин в черном ботинке» (1972) и «Возвращение высокого блондина» (1974). Сам себя Ришар называет рассеянным философом, который стремится наслаждаться жизнью и не вмешиваться в политику. В свои 76 лет он молод душой, полон сил и энергии, обожает теннис, бегает по утрам и открыт для всего нового. Таков он, лучший на сегодняшний день комик Франции.

Мсье Ришар, часто ли вам приходится бороться со стереотипом? С тем, что ваш образ в кино – совсем не то, что вы есть на самом деле?

– Я не боролся специально, но, знаете, была, конечно, какая-то этикетка на мне особая. Но с возрастом это меняется, и с тем, что я делаю последние несколько лет. Во французском молодежном журнале, очень передовом, была написана статья обо мне, и я понял, что, если эти люди говорят таким образом, – мой имидж меняется.

Пьер Ришар родился в богатой семье потомственных аристократов. Воспитывался у деда на севере Франции. С детства интересовался театром, но родственники считали увлечения ребенка чем-то несерьезным. Поэтому родной дом покинул с большим скандалом, уехав поступать на драматические курсы Шарля Дюллена. В театре он терпел неудачи одну за другой, на кусок хлеба приходилось зарабатывать танцами в кабаре и небольшими сценками. Первая заметная роль в кино у Ришара состоялась только к 33-м годам. Его пригласил режиссер Ив Робер в картину «Блаженный Александр». Успеха лента не имела, но для Ришара она стала судьбоносной – его заметили кинопродюсеры и главное Ив Робер. Позже он напишет специально для Ришара сценарий фильма о высоком блондине. После этих ролей окончательно формируется знаменитый образ милого недотепы с золотыми кудрями, который прославит актера на весь мир.
Среди самых известных фильмов актера – «Невезучие», «Папаши», «Высокий блондин в черном ботинке», «Игрушка». В конце 1980-х годов Ришар организовывает собственную студию «Фиделин фильм». В 1990-х приезжает несколько раз в Россию и Грузию, даже снимается у грузинского режиссера Наны Джорджадзе в комедии «Тысяча и один рецепт из меню влюбленного повара». За роль в этом фильме на Каннском кинофестивале был удостоен звания «Лучший актер». Снимается также в российском сериале «Парижане», в котором Ришару досталась роль старого учителя французского языка.Пьер Ришар был женат четыре раза. Первой женой актера была балерина парижской «Гранд Опера», у них родилось двое сыновей. Оба они музыканты: саксофонист и контрабаcист. После развода с первой женой Ришар выбрал в подруги актрису Мюриэль Дюбрюль. Третьей женой Ришара была марокканка Айша (на 34 года моложе Пьера). Четвертая жена Ришара – бразильская топ-модель Сейла, которую актер с нежностью называет «моя бразильянка» (младше актера на 25 лет).

Не знаю, как у вас на родине, но наш зритель знает вас исключительно как милого неудачника, скромного интеллигента, который вечно попадает в истории…

– Но, заметьте, истории эти в конце концов оборачиваются для него удачей! И я такой. Так что, играя в кино, я постоянно совершенствовался в показе самого себя. Хорошо устроился, согласитесь.

Разыгрываете? Всем известно, что комики в жизни, как правило, мрачные типы, только хорошо это скрывают…

– Нет-нет, я люблю жизнь и люблю получать от нее удовольствие. В юности я вовсе не хотел быть клоуном. Но я был застенчив, от волнения начинал заикаться, забывал текст. Думаю, преподаватели на драматических курсах вряд ли верили в мое большое будущее. К тому же я не обладал красотой трагического героя. Пришлось довольствоваться тем, что дала природа. Потом на это наложились определенные приемчики.

В одном интервью вы сказали, что не рискнули бы есть цыплят, вскормленных Жераром Депардье. Почему?

– Цыплят выращивал друг Жерара Депардье. И, кстати, потом разорился. Когда они были в России, один привез своих кур, а Депардье – свое вино. Депардье сам не выращивает цыплят. Лучше делать вино!

То, что вы делаете вино, правда?

– Да, я тоже вино делаю. Но не говорите, пожалуйста, что выращиваю цыплят.

Интересно, чьи вина дороже и кто больше продает, вы или Депардье?

– Я не знаю, за сколько он продает свои вина. Но он пьет больше, чем я – это я знаю точно. И он, наверное, сам уничтожает большое количество своих вин.

Почему ваше замечательное вино, которое вы производите на своих виноградниках на юге Франции, так и не нашло спроса в России?

– До сих пор с вином мне в России не везло. В последние годы ко мне приходили как минимум полдюжины русских предпринимателей с ноутбуками под мышкой, которые предлагали организовать поставки моего вина в Россию. Более того, они хотели открыть по всей стране сеть ресторанов «Пьер Ришар». Но и этого им показалось мало. Они обещали наладить производство замечательной водки, названной в мою честь. Я уже чувствовал себя водочным королем в вашей пьющей стране. Однако все бизнесмены исчезали, не оставив следа...

При слове «француз», невольно возникают четыре образа Ришар, Депардье, Бельмондо, Делон. А на ваш взгляд, каков он настоящий француз?

– Это зависит от эпох. Были моменты, когда был Делон, потом – Бельмондо, потом это был я, а потом – Депардье. Но во Франции приходят молодые, мы-то теперь старая гвардия.

Мсье Пьер, если бы бог предложил вам самому выбрать лицо, стали бы вы Аленом Делоном, Леонардо Ди Каприо?..

– Я не хочу быть Аленом Делоном и тем более Леонардо Ди Каприо так же, как они не хотят быть мной. Я очень не любил себя в молодости, но сейчас понимаю, что внешность – это еще не все. Надеюсь, что скоро и другие поймут, что я могу быть не только идиотом в кино. В России, к сожалению, видели не все мои фильмы… Я снялся в документальном фильме об Эрнесто Че Геваре. Эта роль прекрасно отразила мое внутреннее содержание. Я, как и Че Гевара, бунтарь и отшельник.

Вы сейчас гастролируете с театральной постановкой, а кино уже в прошлом? Или в будущем?

– Нет, конечно, кино продолжается. Я, может, не так много снимаюсь, как раньше. Понимаете, я немного сменил амплуа. Теперь у меня более драматичные фильмы или скорее трагикомические. Раньше я, прежде всего, хотел рассмешить. Сейчас, конечно, я по-прежнему люблю, чтобы люди смеялись, но чтобы немного и плакали.

Тогда в связи с этим вопрос. Что легче: рассмешить человека или заставить его плакать?

– Я думаю, что легче заставить плакать, чем смеяться. На самом деле, смех требует огромной техники, точности. А для слез нужна только эмоция. Здесь достаточно искренности. Да и самому легче. Если ты не очень в форме, достаточно вспомнить что-то достаточно грустное из своей жизни и передать ее зрителям. И потом, если эмоция не очень удалась, этого не заметно. А вот со смехом... Если ты пошутил, а залу не смешно, это тебе просто пощечина.

Есть ли у вас человек, которого вы можете назвать своим учителем?

– Чарли Чаплин, Бастер Китон – именно эти люди меня подтолкнули к тому, чтобы стремиться к кинематографу. И я очень как-то естественно себя чувствовал рядом с ними в том смысле, что я больше старался говорить своим телом, нежели языком. Я сейчас, конечно, изменился. Это люди, которыми я восхищаюсь, и это желание идти по их стопам. Но я, конечно, все это пытаюсь делать с юмором.

Вы как-то сказали, что театр незаменим в жизни. Что еще в жизни вашей вы не могли бы заменить на что-то другое? Еда, женщины, дети?

– Конечно, то, чего нельзя заменить, – это моя любовь к детям, к внукам. И я прекрасно понимаю, что в один прекрасный день, когда я перестану играть в театре, если я перестану, то это у меня всегда будет, именно эти незаменимые вещи. И любовь женщины, и любовь моих детей и внуков. Сейчас у меня все замечательно, потому что у меня есть и то, и другое.

Мировая слава и всенародная любовь. Что они дают лично вам? Питают? Обогащают? Отягощают?

– Теперь уже уверенно можно говорить, что они меня не испортили. Это главное.

Ваш Франсуа Перрен и прочие «растяпы» и «невезучие» это все наши люди, очень близкие, родные, понятные. Так что вы наш русский народный артист.

– Это очень, очень приятно. Но необъяснимо для меня.

Месье Ришар, с каким настроением вы прибыли в Россию?

– В состоянии крайнего возбуждения. При этом я немного побаиваюсь: в моем спектакле много текста – вдруг, несмотря на перевод, его не поймут? Но я успокаиваю себя: ведь русские меня так любят, что один мой вид приводит их в восторг (Смеется.).

Что же вас тянет на сцену в 76 лет?

– Прежде всего, общение с публикой. Ее смех для меня – самый сильный наркотик, без которого я не могу жить. Да и врачи считают: чтобы быть в форме, надо много смеяться – по 10-12 раз в день. Вот я и укрепляю здоровье – и публики, и свое. Может, благодаря смеху я по-прежнему себя замечательно чувствую.

Создается ощущение, что вы баловень судьбы?

– Мне всегда везет – это точно. Но удача сопутствует многим людям, которые, в отличие от меня, не отдают себе в этом отчета. Я же это ценю необычайно и не имею права чувствовать себя обиженным или несчастным.

Вы по-прежнему пользуетесь успехом у женщин, которые любят веселых и остроумных?

– Если тебе удалось рассмешить женщину, значит, ты выиграл битву. Но пока не всю войну. Впереди самое трудное... (Смеется.)

На ваш взгляд, политики больше похожи на трагиков или комиков?

– Я вообще их не люблю. Они часто бездарны и в той, и в другой роли. Но если плохой актер безвреден, то плохой политик опасен.

Однажды Наполеона в кино запечатлел известный комик Кристиан Клавье, а Гитлера сам Чарли Чаплин. Вам хотелось бы сыграть кого-нибудь из тиранов?

– Я готов изобразить любого тирана – он у меня будет очень смешным!

Какие годы вашей жизни вы считаете лучшими?

– Те, которые у меня впереди. Я совсем не думаю, что у меня все в прошлом. И сегодня моя жизнь потрясающе интересна, в частности, в те моменты, когда я выхожу на сцену.

Шарль Азнавур давно сочинил себе эпитафию: «Здесь покоится самый старый человек на кладбище». Вас она бы устроила?

– Вполне. К тому же я рассчитываю прожить дольше Азнавура (Смеется.).

Актеры говорят, что для них все сыгранные роли как дети. Но вы можете выделить особенно любимое «чадо»?

– Я очень люблю свою роль в фильме «Игрушка».

Сценарий этого фильма вы написали вместе с режиссером Франсисом Вебером, чья была идея?

– Как-то Франсис наблюдал сцену у витрины, как богатые родители покупали ребенку все, на что он показывал пальцем. Тогда он и стал развивать эту тему: сначала был небольшой рассказ, потом выписали диалоги, некоторые сцены. Мы очень легко работали. Фабрис Греко, мальчик, который играл Эрика, случайно попал в фильм, его родители работали в киноиндустрии, он пришел к ним как-то на съемки, и там его увидел режиссер. Оказалось, что Фабриса просто обожает камера, он совершенно свободно себя чувствовал. И был очень трудолюбивым, мог один эпизод часами репетировать без перерыва.

Кстати, а как сложилась его судьба, вы общаетесь?

– Мы все думали, что он станет актером, но Фабрис увлекся математикой и больше в кино не снимался. Он инженер-программист, растит дочь. С прессой не общается.

Ваши сыновья стали музыкантами. Вы пытались переубедить их?

– Скорее нет, я просто вспомнил, как мои собственные родители не хотели, чтобы я становился актером, у нас были скандалы, в результате мне пришлось уйти из дома, сбежать в Париж. Своим сыновьям я постарался максимально объяснить, что труд музыканта очень сложный. Это же нестабильность, постоянные творческие метания, они послушали и согласились со мной. Кажется, у них что-то получается, они много гастролируют не только во Франции, но и за ее пределами.

Знаю, что вы еще и пишете песни, выпустили три диска…

– Давно уже этим не занимаюсь. Просто не запоминаю тексты этих песен, учу и тут же забываю... А если серьезно, то это просто не мое оказалось.

Вы хорошо разбираетесь в русской литературе, есть любимые писатели, герои?

– Очень люблю Чехова. Перечитал все пьесы, много прозы. Уже давно вынашиваю мечту поставить в театре «Дядю Ваню» и сыграть главную роль. Но хочу быть к этому готовым полностью, чувствовать, что смогу сделать этот образ ярким, настоящим, пока такой уверенности нет. В молодости мне нравились персонажи Тургенева, у него много сюжетов в сельской местности, в лесах, и эта тема мне близка, я сам родился в такой глуши. Люблю Булгакова. Может, сделаю экранизацию «Собачьего сердца».

Будете играть профессора Преображенского?

– Нет, нет… Собаку.

Чем это вызвано?

– Во-первых, я люблю домашних животных. У меня дома живут четыре собаки. И знаете, животные никогда не лицемерят. Шариков, будучи собакой, говорил о том, о чем люди думают, но никогда не говорят. Только детьми мы позволяем себе говорить то, о чем на самом деле думаем. Но ребенка я сыграть уже не могу. А вот собаку – пожалуйста. Особенно если речь идет о старой собаке (Смеется.).

Вам что-то не нравится в русских?

– Мне судить трудно. Когда я попадаю в вашу страну, то нахожусь словно в башне из слоновой кости. Правда, мне кажется, что русские до сих пор не научились жить в условиях, пусть относительной, но демократии. Многие из них словно остались существовать в советском времени. В отелях стоят церберы-швейцары, которые ведут себя так же, как и 20 лет назад.

Читала, что вы любите поспать…

– Если не репетирую, то ем или сплю. Чаще сплю. Однажды меня за это уволили из театра. По спектаклю я должен был заснуть. Но прилег – и… заснул по-настоящему. Мои товарищи по сцене кричали, пытались меня пнуть, уколоть, чтобы я проснулся. Но я заснул мертвецким сном. Потом мне рассказывали, что никогда еще зрители так не хохотали. Но это не спасло положения. Из-за того что артист, играющий главную роль, заснул, спектакль был сорван. Но я не чувствую вины. Если я заснул, значит, постановка была скучной. Это вина режиссера. Извините, если я сейчас засну, ладно? Я могу задремать, даже если вокруг меня много народу и гремит музыка.

Не собираетесь ли вы, подобно Мольеру, умереть на сцене?

– Почему бы и нет? Но не сразу, а как можно позднее.

Вы смеетесь, когда смотрите свои старые ленты?

– Раньше я их никогда не пересматривал, а сейчас делаю это с удовольствием. Наверное, с годами я стал снисходительнее по отношению к самому себе. Теперь мне кажется, что и в молодые годы я был не безнадежно плох.

Еще до того, как вы стали кинозвездой, выдающийся хореограф Морис Бежар приглашал вас в свою балетную труппу… Это правда или только слухи?

– Конечно, было. Но тогда я был гораздо моложе. И как говорят, имел все данные, чтобы стать танцором. А Морис Бежар искал актеров, которые могли бы танцевать. До меня он уже просмотрел 300 человек, которые ему не подошли, и ко мне он сначала отнесся очень холодно, спросив: «А вы разве умеете танцевать?» В течение десяти минут я перед ним на сцене вытворял черт знает что, но был настолько гибок, что Бежар решил меня взять. Но в тот же день меня пригласил к себе знаменитый шансонье Жорж Брассанс. Уйти к Бежару было бы предательством, и я отказался от балетной карьеры. Так я попал к Брассансу.

Согласились бы вы провести несколько лет в России?

– Я бы с удовольствием провел на съемках в Москве или Петербурге 3-4 месяца, но едва ли бы остался там на всю оставшуюся жизнь. Месяц пожил бы даже на Урале. Но коротать свой век хочу все-таки в Париже. Меня слишком многое связывает с Францией, включая семейные узы.

Вы постоянно в трудах. Написали книжку, снимаетесь в кино, репетируете новый спектакль. Не наигрались?

– Я лентяй, которому приходится много работать. Порой обстоятельства складываются так, что некуда деваться.

Вы пересели с автомобиля на мотоцикл. Не забываете соблюдать правила движения?

– Стараюсь соблюдать, потому что чертовски боюсь полицейских. Даже не знаю почему. Мне обычно все сходит с рук. Стоит снять шлем, как жандарм говорит: «А, это вы! Все в порядке!». Правда, некоторые просят предъявить документы. Тут я начинаю долго шарить по карманам, и полицейский зовет коллег: «Идите сюда! Пьер Ришар показывает свой номер! Обхохочешься!» Ну, а больше всего их забавляет, когда от волнения вместо прав я протягиваю им чековую книжку.

Месье Ришар, не обидно, что за полвека карьеры вы не получили наград на Каннском фестивале?

– Немножко обидно. В отличие от зрителей, критика меня начала ценить относительно недавно. Хотелось бы почитать, что она напишет после моей смерти. Думаю, что главные награды меня еще найдут.

Говорят, что вы часто получаете письма от русских поклонниц, которые вам переводит на французский внучка...

– Да, она занимается русским языком уже около двух лет. В основном присылают признания в любви, говорят, что с удовольствием вышли бы за меня замуж. Приглашают в Москву. Это письма наивные, и чаще всего слова идут от чистого сердца.

Автор благодарит за помощь великолепного переводчика и замечательного человека Зою Звездину

Фото: Фото с сайта Kinopoisk.ru
ПО ТЕМЕ
Лайк
LIKE0
Смех
HAPPY0
Удивление
SURPRISED0
Гнев
ANGRY0
Печаль
SAD0
Увидели опечатку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter
ТОП 5
Рекомендуем