«Взрослые мужики пошли, потому что не хотели, чтобы молодые уходили». Монологи мобилизованных

С Евгением Ляховым наши тюменские коллеги из 72.RU познакомились еще в сентябре — в первые дни начала мобилизации. У тюменского Дома культуры «Железнодорожник» стоял веселый человек с легким перегаром и совершенно убежденный, что через 15 дней, после учений, он вернется домой.

Теперь перед журналистами стоял мужчина в военной форме, серьезный и строгий. За три месяца Евгения сделали заместителем по политической работе саперного батальона, и сейчас он командует точно такими же мобилизованными. В руках у него рация, из которой доносится: «Коврики и берцы собраны». Уже завтра он поедет на спецоперацию.

Журналисты 72.RU встретились с Евгением и другими мобилизованными возле лагеря, где они жили. Наш знакомый провел в нем три месяца, его товарищи — по два. Что переживают и как готовятся к отправке — рассказал Евгений и его подчиненные.

— Сейчас в мои обязанности входит работа с личным составом, решение вопросов по поводу боевой подготовки, жизнедеятельности солдат. Пока существуют некоторые проблемы с комплектацией офицеров. Но мы их решаем.

— Я уволился со службы в 2006 году, 15 лет занимался бизнесом. Сейчас мои дни проходят так же, как и тогда, на службе: я занимаюсь любимым делом с любимым личным составом. Как я оцениваю подготовку? Я ездил на войну в том, что Родина дает. И не один раз. И сейчас собираюсь в том же поехать. Вот, любимая женщина купила шарф, — улыбается и показывает нам зеленый платок Евгений. — Это моя бывшая одноклассница, увидела меня где-то в репортаже, — говорит мужчина. — Семья ко мне не приезжает, с детьми я постарался наладить контакт. Старшая дочь позвонила и спросила: «Папа, ты же туда собрался?» Нам часто привозят письма от детей, они пишут из школ. Когда их недавно привозили — половина батальона плакала. У меня одно из писем как оберег лежит в кармане.

— Порядка 120 человек у нас в батальоне за это время женились, порядка 30 человек — крестились, принимали присягу. Также некоторые прошли воинскую присягу — те, кто не служил. Что самое сложное в моей работе сейчас? Сложно каждый день быть говном. Каждый день приходится людей переламывать, заставлять делать то, что нормальному человеку не всегда нравится. Поэтому самое сложное — быть негодяем каждый день.

Как я с этим справляюсь? Посвящаю время беседе с бойцами, военно-политической работе, чтению художественной литературы. Я читаю Булгакова «Дни Турбиных», «Мастера и Маргариту». По роду моей нынешней деятельности я узнал не совсем положительных военнослужащих. Я знаю их фамилии, имена, отчества, их семейное положение, как собаку зовут, когда сдохла кошка. С хорошими людьми приходится общаться только в перерывах между боями. Люди в основной массе понимают, куда они едут. Своим подчиненным я говорю: «Мы едем в зону боевых действий. Наша работа — это не ходить строем и стрелять из автомата. Наша работа — устройство минно-взрывных ограждений, их преодоление, маскировка». То есть это снег, дождь, кровь, грязь. Большинство из солдат были не саперами, поэтому за этот месяц, что мы были на Андреевском, проходили вводные учения. В пункте временной дислокации более подробно будем всё это изучать.

Рядом с Евгением стоит еще один мужчина, представляется просто — Рома. Ему 40 лет. Он приехал из соседней области, потому что саперный батальон формируют в Тюмени. На гражданке работал вместе с женой в строительной фирме. В армии стал старшиной саперной роты.

— Меня мобилизовали 22 октября из Свердловской области. Это потому что инженерные войска в Тюмени формируются. Я во время срочки был командиром саперного отделения. У меня дома супруга Нина, 17-летний сын и 8-летняя дочка. Я сразу сказал: если придет повестка — не откажусь. Многие взрослые мужики пошли, потому что не хотели, чтобы совсем молодые уходили. Мы-то уже пожили.

Жизнь в части складывалась отлично, приняли хорошо. Сначала мы приехали, нас представили командному составу, разместили, накормили. В первые дни нас полностью переодели: дали шапки, носки, сапоги, котелки. Срочную службу я прошел 22 года назад. Конечно, в армии сначала было непривычно. Утром просыпаешься, и ты опять здесь. И это не кошмар. У нас есть ребята, которые уходят в увольнение домой, и им становится скучно. И мы говорим: «Ты что, дурак, сюда идешь? Иди отдыхай дома!» Он просто дома сидит, ему там не с кем поговорить.

Первое время было сложно привыкнуть к армейским обязанностям. В армии всё такое прямолинейное, угловатое. Я сейчас старшина саперной роты, в моем подчинении 72 человека. Первым делом занимаюсь обеспечением личного состава, чтобы были одеты, умыты, накормлены. В боевых условиях, к примеру, буду заниматься выдачей боеприпасов.

В свободное время любим смотреть приколы в TikTok, читаем книги про саперное дело. С женой на связь выходим не один раз в день. Вечером у нас всегда видеосвязь. Жену тревожит всё. Особенно когда смотрит сводки новостей, погибают же парни. Я абстрагировался от всего этого — стараюсь не думать. Есть парни, которые всячески пытаются надавить на свои заболевания, чтобы поехать домой. У нас здесь есть фельдшер. Если кто-то жалуется, возят в больницу и там проверяют. Женам жаловаться в таких случаях не надо, надо говорить: «Всё хорошо». А то тогда командиры получают по шапкам, а мы потом от них получаем.

Рома достает телефон и показывает, как несколько солдат в военной форме танцуют под песню «Никаких больше вечеринок». На небольших тумбочках — чай, конфеты и печенье. Он смеется и говорит: «И это они даже не пили».

— Самое приятное здесь — это поддержка. Нас завалили письмами от детей, с концертами приезжают. Конечно, мы здесь все подружились. Спать, как говорится, все в одном окопе будем.

Я вот недавно на выходные к своим ездил. Отпускают нас иногда. А те, кто мог уйти из части и не вернуться, — просто поймали «зеленого змея» (напивались до беспамятства. — Прим. ред.). От таких людей сразу же надо избавляться здесь. А то им дадут автомат, и они ничего не смогут. Пьют из-за того, что, возможно, многих дома супруга держала, и у них здесь появляется эта возможность. Честно, выпивают все. Надо же как-то расслабляться. Можно выпить и спать лечь, а многие нажрутся, и всё — их понесло. Губернатор по 100 тысяч дал, и понеслось. Многие же молодые, у них семей нет.

Поначалу многие думали, что вообще никуда не поедем. Думали, посидим здесь месяц — и по домам. Мелькала мысль такая: «Зачем мне всё это надо? Почему я здесь, а не там?» А потом загоняешь в голову мысль другую: «А кто, если не я?»

Никите 22 года, и сюда он приехал из Свердловской области вместе с Ромой. Оба они из небольшого свердловского городка. Молодой человек два года служил по контракту. Уволился из-за того, что «немного не срослись отношения с командиром».

— Меня мобилизовали 22 октября. С Ромой всегда стараемся держаться вместе друг с другом, чем-то помогать. Дома меня ждут родители и девушка. Я сюда с позитивным настроем ехал. Когда пришла первая повестка, я сказал: «Всё равно пойду, я же помоложе». Если бы меня не забрали, а кого-то другого, то другой в этот коллектив мог и не влиться. А если бы забирали всех, кто не может влиться в коллектив и выполнять поставленные задачи? У нас здесь есть бывшие бизнесмены, капитан уголовного розыска. Жизнь у них очень хорошая была.

Я сказал своим родным, чтобы они ко мне не приезжали. Это мое решение. Так будет спокойнее морально. Всё свободное время проводим одинаково. Мечта у меня одна — вернуться и завести семью. Хотел уже потихоньку квартиру смотреть, покупать. Ну ничего, если судьба такая — значит, надо.

Остаток дня Евгений, Рома и Никита будут готовиться к отправке: нужно загрузить необходимые вещи в эшелон.

Ранее мы писали, как сейчас переживают разлуку с любимыми родные мобилизованных, что их волнует и как они стараются справляться с тревогой. Об этом нам рассказали жены мобилизованных, отправившихся на учения в южные регионы страны.