«Это всё прошлая делюга»: убийца 85-летних стариков вернулся в родную деревню героем СВО

Десять лет назад не только Красноярский край, но и всю страну потрясло страшное убийство. В деревне Песчанка, которая входит в городской округ Красноярск, жестоко убили пожилую семейную пару. 85-летняя Тамара Михайловна и 86-летний Николай Владимирович Масловские прожили душа в душу всю жизнь, успели отметить бриллиантовую свадьбу. Оба — дети Великой Отечественной войны. Преступников нашли по горячим следам. Ими оказались знакомые парни, соседи пенсионеров Дмитрий С. и Юрий П. Второго осужденного уже нет в живых. А вот Дмитрий, зачинщик бойни, вернулся в родную Песчанку спустя 10 лет. Теперь он — участник спецоперации, гордость своего отца и человек, который пытается забыть прошлое. Подробности — в материале наших коллег из NGS24.RU.

Учительница Тамара Михайловна Масловская всю жизнь хранила страшные воспоминания о годах Великой Отечественной войны и послевоенном времени. Она осиротела, воспитывалась в интернате. В 1943 году пошла учиться в Ачинское педагогическое училище и связала с профессией учителя всю свою жизнь.

В 50-х Тамара Михайловна работала педагогом на станции Кача, где находился лагерь для осужденных. Юной учительнице полагались бесплатные дрова, и она часто вспоминала, как эти дрова возили на телегах, запряженных еле живыми узниками. С тех пор она всегда была добра к зэкам.

Внучка Тамары Михайловны Марина Кнауб вспоминает, что когда за кражу посадили в колонию молодого соседа бабушки Дмитрия С., она собирала ему в колонию посылки с едой и вещами. Тамара Михайловна жила по соседству с парнишкой в деревне Песчанка. Поначалу он тоже был отзывчив по отношению к ней: помогал вскопать огород, выполнял другие просьбы по хозяйству.

В 85 лет она погибла от рук Дмитрия С. Материалы этого громкого дела до сих пор хранятся в картотеке краевого суда в открытом доступе. Ее 86-летний супруг Николай Владимирович тоже был убит в эту ночь сообщником Дмитрия. Дети и внуки Масловских требовали для убийц пожизненного заключения, но Дмитрия С. приговорили к 20 годам колонии строгого режима.

Шли годы, о громком преступлении жители Песчанки стали забывать. Но 20 дней назад Дмитрий снова появился в деревне.

Сейчас Дмитрию 37 лет. В колонии строгого режима он провел 10 лет. Худой, невысокий, на спине — огромная наколка «Только Бог Мне Судья». О прошлом он вспоминать не хочет. Много нервничает, курит одну сигарету за другой. Когда в калитку родительского дома постучались журналисты NGS24.RU, Дмитрий поскорее скрылся от камеры, а потом отвел корреспондента на приватный разговор.

— Пожалуйста, я тебя очень прошу. Не ломай мне жизнь. Это всё прошлая делюга. Я сделал это, уже не повернуть. Я сотворил это, и об этом все знают. Я сейчас не пью, как это все про меня говорят. Отвечаю. Я как приехал, капли в рот не взял. Я работаю. Зачем им ворошить это прошлое? — эмоционально спрашивает Дмитрий. — Зачем вы меня трогаете? Мне что, в петлю лезть или опять на спецоперацию ехать? Я боюсь за своих родственников, не за ихних. Я хочу, чтобы просто всё забылось, и всё. Сейчас пройдет время. Просто оставьте нас в покое.

На новом смартфоне высвечивается звонок — «Папа». Вскоре к дому на белой «Мазде» подъезжает седой мужчина. Скромный, вежливый, он приглашает журналистов в дом и говорит, что сейчас расскажет всю правду про своего сына. Отцу Дмитрия Анатолию уже 60 лет. В комнате, которую он делит с женой, на стеллаже россыпь упаковок с таблетками. У Анатолия на нервной почве начались проблемы с сердцем. Но всё внимание привлекает другое: под семейными портретами импровизированная стена почета с медалями: «Бахмутская мясорубка», «За взятие Бахмута», «За отвагу». По центру — благодарность от главы ЛНР. Анатолий говорит, что гордится сыном и этот уголок много для него значит.

— Мы признаём, что совершил преступление тяжелое. Ну... Я его никак не оправдывал. Не было оправдания ему, — руки отца дрожат, он отворачивается. — Уехал он в колонию. Сначала сидел под Красноярском, потом уехал под Иркутск. Отсидел 10 лет. С начала спецоперации в первый набор его не взяли, ну в смысле его не отпустили с зоны. А второй вот набор, он попросился сам, упросил начальство. Всё, он пошел.

Анатолий рассказывает о ранениях сына в руку и в ногу. Признаётся, что за полгода, пока Дмитрий находился на спецоперации, он не спал ночами.

— Первое время, когда уже вернулся домой, он просыпался среди ночи и автомат искал. Вот так руками по кровати шурудил, — показывает отец вагнеровца. — Но он не агрессивный, вообще спокойный. Не такой, как раньше был. Он же в Анапе был в госпитале, там психологи поработали с ним.

Анатолий вспоминает, что накануне на пороге дома внезапно появились сотрудники полиции, которые приехали с проверкой якобы по сигналу кого-то из односельчан.

— У нас устроили опрос и соседей опросили. Кто-то сказал, якобы он пьяный ездит по деревне, хвастает, что на спецоперации был. Вранье все. У любого спросите, он дальше ограды не выходит, — уверяет Анатолий.

На главный вопрос отец бывшего бойца отвечает уверенно.

— Я думаю, что своей кровью, он искупил вину полностью. Он мне рассказывал, что там происходило, у меня волосы дыбом вставали, — говорит он. — Сейчас очень жестко на него наезжают, говорят, что место его на зоне. Но большинство людей оправдывает его. Он пришел когда, уже был на юбилее, ни капли спиртного в рот не взял, даже пива не пил.

Анатолий с гордостью рассказывает, что, пока сын был на спецоперации, семья получала его выплаты, которые очень выручали. Благодаря Дмитрию пробурили скважину за 100 тысяч рублей, провели в дом водопровод, обновили автомобиль. Сам Дима после возвращения купил себе машину, правда пока не успел выучиться на права. В планах вставить и отреставрировать зубы, которые сильно испортились за 10 лет в колонии.

— Вот сейчас ему должны дать статус ветерана боевых действий. Мы уже звонили по этому поводу. Указ президента же вышел, значит дадут. И выплаты по ранению еще не приходили, — продолжает рассказ о финансах отец вагнеровца. На вопрос, выплатили ли моральный ущерб пострадавшей стороне, Анатолий отмахивается: — Да там 300 тысяч осталось, будем платить.

Пока отец долго и подробно рассказывает о своем сыне, Дмитрий внимательно слушает из-за двери, но сам показаться и открыто поговорить с журналистами отказывается. Провожают гостей мужчины тоже по-разному: сын — нервно и с нетерпением, отец — спокойно, продолжая разговоры о будущем.

Внучка и главный представитель убитой семьи Масловских Марина Кнауб тоже прокомментировала NGS24.RU досрочное освобождение Дмитрия. Женщина не согласна с тем, что Дмитрий искупил свою вину.

— Наша семья всё это очень тяжело воспринимает. Папа вообще так быстро постарел после убийства его родителей. Мы до сих пор переживаем все это. И ведь этот мужчина даже элементарно не посчитал нужным попросить у нас прощения, — говорит Марина. — Больше всего меня в этой ситуации шокирует то, что человек отсидел 10 лет, его отправляют на СВО, он там пробыл до ранения, ему сделали амнистию и вернули домой. Меня шокирует то, что наши парни, которые там служат, также получают ранение, лежат в госпитале и возвращаются снова на передовую. Парней, которые ничего плохого не делают, а, наоборот, защищают нас, их домой не пускают. А вот таких, судимых неоднократно, отпускают. Человек полностью не отсидел свой срок и уже дома.

Односельчане открыто не обсуждают возвращение соседа. Многие боятся. Есть и те, кто верит в его исправление.

— Двоякое мнение у меня, скажем так, — говорят жители Песчанки. — Тут уже понятие растяжимое. Он же вроде как и на спецоперации там кровью искупил. Только не очень верится в это...

Ранее мы публиковали отчаянный крик о помощи матери вагнеровца, который приехал с СВО и вернулся к пагубным привычкам.

Вагнеровцу-благотворителю Андрею Плякину из Сосновоборска не присвоили статус ветерана СВО. Он спрашивает: «Почему?»

Сорвали награды и избили инвалидов СВО. Всё, что известно о громком скандале.

«Бабушка его так отговаривала, не послушал»: жительница села Бражное рассказала о гибели в СВО сына-добровольца.