Картины художницы из Кургана, написанные помадой, отправляются в частные коллекции

Художник и искусствовед Ксения Федорова, родившаяся в Курганской области и проживающая в Москве, пишет картины губной помадой. Ее работы экспонировались в России, Китае, Индии, Турции, Египте, Сербии, США и Танзании. В этом году девушка была дважды удостоена Российской премии искусств. ПомаДива ответила на вопросы 45.RU и рассказала, как недавно чуть не спалила мастерскую.

— Ксения, как родилась идея рисовать помадой?

— Это давняя история. В 1995 году мамина косметика с истекшим сроком годности стала неожиданно для всех моим любимым средством для рисования на бумаге! В условиях дефицита изобразительных средств в детстве я совершила настоящее открытие, сама не подозревая о том. Сначала это были бионические и ботанические зарисовки, потом букеты, сюжеты, портреты… То есть с овладением профессией пришли и стиль, и жанр.

Образование в изобразительном искусстве я получила классическое, академическое. Но мне как художнику-первооткрывателю повезло: мое первое высшее образование, филологическое, привело меня в область пиара и журналистики, позволило существенно расширить кругозор, много путешествовать, изучить основы маркетинга, рекламы и многих других дисциплин, в которых просто необходимо разбираться современному художнику, поскольку ему приходится опираться только на собственные силы. А слом эпох и культурных парадигм подтолкнул к удивительному эксперименту, который длится всю жизнь. В 2025 году помадизму исполнится 30 лет.

— Какая косметика используется? Где ты ее берешь, ведь для работы нужно много материалов?

— Стоимость косметических продуктов и их производитель для меня как художника не важны. Наверное, осознавать, что оставленные на бумаге, холсте или стекле линии принадлежат товару класса люкс, приятно. Но на качестве изображения это не сказывается. На первый план выходит такая характеристика, как цветность.

За столько лет я наработала большую базу поставок косметики: покупаю, но редко, принимаю в дар, чаще всего сотрудничаю с косметическими брендами. Например, партнером моей персональной выставки «Фантазия для помады в до-диез миноре», которая продлится по 1 октября (День музыки) в Москве, стал один российский бренд декоративной косметики. Благодаря ему женской художественной пастели, которая хранится в моей мастерской, хватит как минимум на 10 лет.

— Не выветривается ли помада с поверхности, на которой ты рисуешь? Как долго может храниться картина?

— Это самый частый вопрос, потому что к новому люди всегда присматриваются с осторожностью, это заложено на уровне нашего древнего, рептильного, мозга. Картины в технике помадизма хранятся столь же долговечно, как акварель, пастель, акрил… Есть уже наработанные профессиональные секреты, которые позволяют изображению оставаться в пределах намеченных пятен, линий или точек даже при воздействии времени или повышенных температур.

— В чем особенность работы с косметикой?

— К любому материалу надо приспособиться. Его необходимо исследовать и понять, подходит он тебе или нет. Отсюда кто-то работает маслом, кто-то — акварелью, другие — баллончиками в граффити.

Главные компоненты помады (всё-таки это мое основное средство создания картин) — это основа, добавки, красящая смесь и отдушки. Форма губной помады определяется воском, обеспечивающим ее прочность и пластичность. Изначально для производства помады использовали натуральный пчелиный воск, но из-за его аллергенных свойств сегодня высококачественную помаду чаще всего изготавливают на основе натуральных восков растительного происхождения. Поэтому помада — это не то же самое, что мелок, карандаш, гуашь и так далее. Например, ее очень сложно перекрыть другой помадой, чтобы этого не было видно, чтобы не сделать на полотне «грязь».

Помады могут не смешиваться. Они жирные. Их не стереть ластиком или водой. Ручные тени сыплются, блестки должны лежать на основе — собственно, как и на коже… В общем, это техника для тех, кто не боится трудностей, для пытливого ума. Дополнительное образование визажиста дает мне более полное представление об арсенале косметических средств и их химических свойствах, фешен-отрасли, марках, комбинаторике косметики. Эти «хитрости» на самом деле знания, а также большое количество времени, проведенное в мастерской, упрощают мне работу как художнику.

— Наверное, одна из любимых тем для рисования — музыка? Берешь новые или старые нотные тетради?

— Да, это точно! Музыка всегда со мной. Я на разных поверхностях рисую: бумага, картон, холст, стекло, зеркало, текстиль… На нотных листах есть целые серии, и они высоко отмечаются экспертами. В них я вкладываю всю душу. Новые и старые ноты — рано или поздно пригодится всё. Иногда я «состариваю» бумагу.

В мае чуть не спалила мастерскую — так увлеклась поджиганием нотных листов! Это была основа для работы «Млечный путь». Бумага горит, огонь перекинулся на лежащее полотенце, а я, между прочим, автор-художник детской книги «Азбука безопасности», стою как завороженная и смотрю на это пламя. И не тушу. Куда ум подевался? К счастью, основы ОБЖ и гражданская ответственность возобладали над созерцателем и всё обошлось благополучно! Эта картина потом несколько дней пахла костром.

— Где можно увидеть картины помадизма?

— Картины представляются на престижных площадках России и за рубежом: например, экспонировались в Китае, Индии, Турции, Египте, Сербии, США, Танзании — не только в России, приносят дипломы лауреатов международных конкурсов и пользуются интересом публики и профессионалов. В 2024 году за картины в технике помадизма я была дважды удостоена Российской премии искусств.

В России персональные выставки, мастер-классы проходили на Московских арт-сезонах, Санкт-Петербургской неделе искусств, в Новой Третьяковке, Выставочном зале Московской консерватории, Мемориальном музее-квартире А. Н. Скрябина, галерее Дома С. В. Рахманинова, Аптекарском огороде Ботанического сада МГУ, Культурном центре МИД РФ, Музее морского флота, Главном книжном «Библио-Глобус», галерее «Союзмультфильм», на Международном музыкальном фестивале Бориса Березовского «Летние вечера в Елабуге» и других.

Сейчас большая экспозиция, куратором которой выступает профессор, кандидат искусствоведения, композитор, член Союза композиторов России Вера Зайцева, разместилась в Государственном музыкально-педагогическом институте им. М. М. Ипполитова-Иванова.

В трех минутах ходьбы от Московской консерватории работает арт-кафе «Кофе&Пряник», интерьеры которого украшены мной в духе картин помадизма. Кстати, сюда часто заглядывают звезды: Надежда Бабкина, Ирина Пегова, Марк Тишман, Игорь Верник, Роман Бабаян и другие.

Купить картины также постоянно можно в галерее искусства Зураба Церетели (Москва), торговом центре «Дружба», посвященном российско-китайскому партнерству (Москва), в Музее современного этноискусства в Татарстане.

— Кто покупает твои картины?

— Те, кто попал под их обаяние! Люди разных возрастов и профессий. Картины по-разному приходят к своим владельцам: через аукционы, заказы, мастер-классы, выставки-продажи, подарки… После выставок всегда наблюдается всплеск интереса публики, и ты знакомишься с новыми людьми.

— Кому из известных людей ты дарила картины?

— Дарю с радостью, списков не веду, ведь это от души, а не для пиара. Владельцами моих работ становились Екатерина Мечетина, Вадим Эйленкриг, Борис Березовский, Игорь Федоров, Йосси Тавор, Митя Фомин, послы, бизнесмены, политики… Друзья, родные и близкие люди. А еще приятно, когда твои работы начинают коллекционировать. Это значит, человек выделяет тебя из большого числа других авторов!

Самая крупная коллекция на сегодня — у Елены Кустовой, мецената в Краснодарском крае, несколько десятков картин, и коллекция постоянно растет. А самый большой документальный фотоархив с моих выставок и мастер-классов — у фотографа и дизайнера Елены Алексеевой из Москвы.

— Ты изначально стала серьезно развивать свой помадный бренд Ksenia pomadié или относилась к этому как к игре?

— Если к работе изначально отнестись как к игре, пиши пропало. Освоила и экономические дисциплины, и бизнес-проектирование. Сейчас в производственном семействе Ksenia pomadié не только картины — это и бумажные куклы серии «Коты художника», и аксессуары: платки, шарфы, сумки и другое.

— Какие у тебя еще есть проекты, чем занимаешься?

— Работы много! Я ведь еще и писатель, арт-критик, иллюстратор книг, организатор концертов, режиссер. Семья тоже требует внимания и уважения, пускать личную жизнь на самотек нельзя.

Мне моя работа нравится, с командой постоянно разрабатываем новые направления. Но надо помнить: жизнь конечна, и в итоге объять необъятное нельзя. Поэтому с сожалением приходиться отказываться от чего-то, да и путь в профессии художника требует большого самоотречения. Он визуально красив и внешне сексуален только в художественных фильмах. Или в бульварных романах. На деле лишь на короткий миг на презентациях, показах и эфирах ты пролетаешь, как искрящаяся комета, врезаясь в память зрителей.

За этим стоит работа сверх нормированности, тяжелый, порой неженский физический труд (отпилить деревяшку, прибить гвозди, порезать стекло, организовать отгрузку со склада или доставку в галерею — много всего!), альтруизм и дедлайн, если у тебя есть план.

Лично я из тех, кто не привык ждать вдохновения. Мое вдохновение — не жеманная барышня в красной беретке с крошечной чашечкой кофе и круассанчиком, оно просто встает по будильнику на заре, надевает рабочий халат и идет заниматься чем должно до заката. Вот такие мягкие линии жесткого бренда.