«Матрица: Воскрешение»: любовь и немного ностальгии. Рецензия на долгожданную премьеру

Вчера в кинотеатрах начался показ продолжения «Матрицы» — фильм вышел через 18 (!) лет после финала трилогии. За это время серьезно изменились и зрители, и авторы, и реальный мир, и мир «Матрицы». Рассказываем, каким получилось долгожданное «Воскрешение» франшизы.

Дисклеймер. В тексте могут встречаться спойлеры. Так что если вы еще не смотрели новую «Матрицу», оставьте эту рецензию на потом.

Со времен «Революции» утекло много воды: фанаты, строившие сложные теории о трактовке финала, обзавелись работами и детьми, а оба режиссера из братьев Вачовски успели стать сестрами. «Воскрешением», впрочем, занималась только Лана Вачовски — но это вовсе не полет на одном крыле: «Матрица», может, и лишилась былого эпического размаха, зато стала более личной. Камерной даже, уютной.

На дворе, как известно, метамодернизм. Первые минуты «Воскрешения» практически дословно повторяют начало первой «Матрицы» — и оказываются сценой из одноименной компьютерной игры, которую придумал гениальный геймдизайнер Томас Андерсон. А вот и он — погрустнел, отпустил волосы и бороду, борется с неврозом и суицидальными наклонностями, ходит к психоаналитику и горстями пьет синие таблетки. В общем, герой нашего времени. Работает он, кстати, в компании под названием Deus machina — если отбросить из латинского выражения предлог, вместо «бога из машины» получается что-то вроде «бога-машины». А то мы не догадались, что это симуляция.

Тем не менее Вачовски старается запутать знакомого с «Матрицей» зрителя изо всех сил — и, в принципе, почти удается: сначала некоторую неуверенность в происходящем вместе с Нео чувствуют даже знатоки этой вселенной. Но это длится недолго, поскольку вскоре с нами снова начинают говорить на понятные любому нормальному человеку темы: машины, Зион, Морфеус (тут мы облегченно вздыхаем — оказывается, не только мы заметили, что его теперь играет актер Яхья Абдул-Матин II, другие персонажи тоже в курсе).

«Мета» тут не только в сюжетных ходах. «Что главное в "Матрице"? Трансгендерность! Криптофашизм!», — с энтузиазмом выкрикивают коллеги Томаса во время мозгового штурма идей для четвертой части игры. Меровинген (вы с трудом узнаете Ламбера Вильсона) прямым текстом орет про засилье спин-оффов, сиквелов и метацукерберга, а вот раньше было изысканное кино со смыслом — короче, загодя цитирует будущих рецензентов «Матрицы» из интернета. На момент, когда вы это читаете, на «Кинопоиске» наверняка уже полно обзоров с такой риторикой, проверьте сами.

В общем, создатели фильма явно дают понять, что они знают, какой сейчас год — иронизируя и над собой, и над своими героями, и над зрителем, но при этом, не превращая возвращение «Матрицы» в фарс и самопародию. Единственное небольшое исключение — Нео: раньше он был явным Суперменом, а теперь в паре с Тринити иногда срывается на «Хэнкока», как будто это единственное супергеройское кино, которое авторы посмотрели за прошедшие годы, пропустив весь расцвет жанра.

Другие времена — другие злодеи. Главным антагонистом «Матрицы» был отчетливо инородный, полный ненависти к людям агент Смит — в исполнении Хьюго Уивинга его ярость, помню, ощущалась почти физически. Смит сильно изменился: теперь его играет голубоглазый бродвейский актер и певец Джонатан Грофф. Он всё еще не прочь подраться с Нео (почему Вачовски так любят драки в туалетах?), но мотивация его стала сложнее. Теперь вообще всё не так однозначно! Например, новый местный демиург — злодей нового времени, в отличие от простого как бинарный код Архитектора, ему не нужна Пифия, чтобы разбираться в людях.

Среди прочих старых знакомых — Джада Пинкетт-Смит в роли Ниобе (ее специально состарили, не переживайте), статуя Лоуренса Фишборна в роли статуи Морфеуса, повзрослевшая девочка-программа, создавшая в подарок Нео красивый радужный закат на последних кадрах «Революции». Ну и, конечно, Киану Ривз с Кэри-Энн Мосс — оба выглядят так хорошо, будто действительно провели последние восемнадцать лет в питательном бульоне.

Пара новых героев — двое главных амбассадоров синего цвета (он теперь сменил привычную зеленую гамму): про психоаналитика в исполнении Нила Патрика Харриса немного позже, а сейчас отметим Багс (Джессика Хенвик) — очевидную героиню будущих сиквелов и спин-оффов. Еще есть пара актеров из проекта Sense8 («Восьмое чувство»), в котором сестры Вачовски отвели душу перед тем, как воскресить «Матрицу»: Брайан Джей Смит и Макс Римельт. Они органично вписываются в команду Нео, но иногда как будто обмениваются быстрыми взглядами — мол, нас же Вачовски позвали, когда уже будет оргия?

Современное супергеройское кино снова приходится вспомнить в связи с тем, что «Воскрешению» выпало бороться в кинотеатрах с новым «Человеком-пауком». По размаху действия, спецэффектов и, честно говоря, даже боевых сцен, Вачовски с «Марвел» не конкурирует — да ей это и не нужно, новая «Матрица» совсем про другое. Если раньше нам показывали восхождение Мессии со всеми сопутствующими (в финале трилогии через распятого Нео натурально проступал светящийся крест, помните?), то теперь у нас тут история про нисхождение героя в преисподнюю за возлюбленной. Только наш Орфей вместе с группой поддержки всю дорогу раздает встречным демонам люлей, а в итоге вместе с Эвридикой, хохоча, возит лицом по столу лично Аида. Роль Тринити тут вообще, наконец-то, велика — не в пример оригинальной трилогии. Зрителям, которые специально пришли на фильм транс-женщины Ланы Вачовски, чтобы возмущенно орать при первых признаках «повесточки», придется потерпеть почти до самого финала — но там уж они отведут душу.

Обвинять Вачовски в принесении любимых героев в жертву актуальной повестке просто глупо — очевидно, что для режиссера это личная, совершенно искренняя история. Кино не про Выбор и Судьбу — даже сильно изменившиеся старые знакомые в фильме иронизируют над всеми этими простыми бинарными системами, которыми раньше так увлекались. Кино, в общем, про любовь — и тут неожиданностей не будет, мы про отношения Нео и Тринити и так уже всё знаем, цвет своих таблеток они оба давно выбрали. Судьба двух миров не стоит на кону — даже человечество, честно говоря, не очень-то зависит от исхода этого конфликта.

Как остроумно отмечает новый Морфеус, небольшая доза ностальгии здорово снижает тревожность. Но новая «Матрица» — не попытка заработать денег на фан-сервисе, не старый-добрый боевик, но и не новое слово в мировом кинематографе. Это не очень сложная, но приятно снятая история любви про старых знакомых. Их теперь занимают другие вопросы, они заметно повзрослели — пора, наверно, и нам.

P. S. А если вы каким-то образом пропустили первые три части «Матрицы», но посмотрели «Воскрешение» — молю, расскажите в комментариях о своих впечатлениях.