«Живем — не тужим, умрем — не хуже»: каково старичкам и бабушкам в Лесниковском доме-интернате

В Лесниковском доме-интернате, расположенном в Кетовском округе, проживают престарелые и инвалиды. В казенном учреждении созданы все необходимые условия, но дома, как говорится, всегда лучше. Отвлечься от грустных мыслей бабушкам и дедушкам помогают волонтеры, среди которых — сестры милосердия и добровольцы из «Службы Милосердие» при Порт-Артурском храме Кургана. Пока они проводили акцию «Серебряный волос» и постригали подопечных интерната, желающих причащали священники храма преподобного Сергия Радонежского Евгений Смирнов и Виктор Волегов. Со всеми познакомился корреспондент 45.RU.

Отцу Евгению — 79 лет, отцу Виктору — 69. Оба раньше трудились на заводе.

— Я работал на КМЗ старшим мастером. Получилось так, что душа позвала в церковь. Я ничего не смог с собой сделать. Там получал 800 тысяч, у нас же были миллионы, а ушел послушником в храм в Смолино на 300 тысяч. Матушка у меня две недели не спала. Он меня привел в церковь, я к нему на исповедь сходил, — указывая на отца Евгения, рассказал протоиерей Виктор Волегов.

— И я так же. 30 лет отработал на КМЗ и «Химмаше». Комбайнером года четыре, трактористом. Выучился на пчеловода. А потом пришел ко Господу Богу. Пошел в храм в Смолино к отцу Николаю Чиркову. Я ему благодарен и желаю ему крепкого здоровья, — заметил Евгений Смирнов.

Священник служил сначала в Свято-Духовском храме в Смолино, потом в соборе Александра Невского. 26 лет назад его перевели в храм преподобного Сергия Радонежского в КГСХА.

— Пути Господни неисповедимы. И с нашей душой молодой… Что нам? В душе нам по 17. Я своим бабулькам говорю: «Не старейте душой. Будьте счастливы, спокойны и здоровы». А то подходит старушка лет 80-ти: «Ой!..» Я говорю: «Тебе сколько лет? Так ты хоть Бога поблагодари, что Господь тебе даровал дожить до таких лет. А немощь эта — для нашего, как говорится, восстановления, очищения души. Если мы не будем болеть, то с мечом пойдем по земле». А так и происходит — когда люди без Бога с мечом идут, — считает Евгений Смирнов.

Приготовив все для причастия, идем по коридорам дома-интерната. Батюшка спрашивает у сестры милосердия Натальи Архиповой, куда повернуть.

— Направо все здоровые, да? Налево еще здоровее? — улыбается отец Евгений.

В отделении милосердия-1 — самые тяжелые, лежачие пациенты, в отделении милосердия-2 — полегче. Заглядываем и туда, и туда.

— Мир вам! Где у нас раба Божия Людмила? Здравствуй, голубушка! Ну, давай помолимся, — говорят священники и начинают действо.

С шутками и прибаутками переходим с одного этажа на другой.

— Где коньячок наливают? В какой палате? — весело подмигивает отец Евгений.

В другой раз он начинает декламировать:

— «О, женщин красота, их слабость, нежность рук, что делают добро иль зло приносят вдруг». Это я с 60-х годов того века мальчишкой был. 59-й год, наверное. Вот запомнил. Прекрасные стихи, да?

У обитателя интерната Николая батюшка спросил:

— С какого года, дорогой?

— 59-й.

— Молодой еще. 59-й — это только начало жизни.

Николай признался мне, что в интернате ему скучно, нечем заняться. Здесь он уже год.

— Ничего уже не радует. Здоровья нет, — сообщил мужчина.

А Валентине без малого 90 лет, она в интернате с самого начала — лет 25.

— Не хочем стареть. Не хочем умирать. Нам хорошо живется: и морально, и физически. У меня дети, у меня внуки, у меня правнуки. И всё мужчины! Как не жить-то вот? Один одного лучше. Один одного здоровше. Всё слава Богу! Дети имеют высшее образование, семейные все. В семьях всё хорошо. Только с молитвой моей, — рассказала Валентина.

— Некого сидеть и лежать. Работай, помогай и больше улыбайся. Понятно? — наставляет ее отец Евгений.

— Ой, до свидания! Ой, храни вас, Господи!

— Ауфидерзейн, майн либен фрау! — прощается батюшка.

Рабе Божией Любови, у которой недавно был день рождения, священники поют «Многая лета».

— Какой вам от Господа подарочек! — отмечает сестра милосердия Наталья.

— Я благодарна! — отвечает бабушка, кланяясь в пол.

Отец Евгений констатирует, что благодарных людей, на самом деле, мало.

— Не все. Есть старенькие, а есть очень благочестивые. За столько лет они всегда к нам в храм ходили, причащались. Потом смотрю: ослабевают, ослабевают и уходят к Богу. Много-много людей прошло. Те, кто ходит в храм, больше держатся. А кто: «Вот, болею, да ноги не идут». А ты иди через силу. Господь смотрит на нас. Если мы болящие идем, он нас жалеет и дает нам здравие. Бывает, молодежь, а уже старики. Душа-то, видишь? Душа должна быть всегда молодая, животрепещущая и благодарящая Бога. Без благодарения нашей жизни нет. Когда мы благодарим Господа Бога, мы становимся детьми. Как Господь сказал: уподобьтесь детям, ибо таковых есть Царство Небесное. Родители ребенка всегда жалеют, так и Господь нас, — сказал Евгений Смирнов.

Тем временем волонтеры прихорашивают бабушек и дедушек. У сестры милосердия Елены Просековой отношение к старикам как к родителям.

— Я их всех люблю, потому что мама далеко, я сама с Орска. Маму вот так я не могу погладить, она у меня далеко. И постричь ее не могу. Мы ездим два раза в год. Скучаю. Я редко звоню. Она, наверное, там обижается. Я вся в работе. Думаю, она знает, что я ее люблю. И вот эти бабульки мои все родные. Маме нынче исполнилось 80 лет. Валентина Моисеевна. Она у меня очень подвижная, она ходит на дачу, залазит на дерево за яблоками, поет в хоре 10 лет, — сообщила Елена Просекова.

75-летний Тихонов Виктор Фёдорович, по его словам, «остался один». Вместо ног — протезы. Иногда он заходит в местный храм.

— На 100% не доказано, что Бога нет. И на 100% не доказано, что Бог есть. Так я потихонечку прихожу, посижу. Там душой отдыхаешь, вспоминаешь. Кстати говоря, не забывайте родителей. Прощения просите заранее у них. А то мы начинаем жалеть родителей, когда слишком поздно бывает, — заметил Виктор Федорович.

Скоро будет 5 лет, как он находится в интернате.

— Живется как в сказке. Чем дальше — тем страшнее! Утром встаю — в зеркало страшно взглянуть. А потом помоюсь, побреюсь — ничего еще. Вот сейчас постригут меня... Я все время, как постригут: «О, помолодел!» Спрашиваю: «У вас маленького утюжка нет?» «Зачем?» «Морщины разгладить. Тогда совсем молодой буду», — улыбается Виктор Фёдорович.

— Чего вам не хватает?

— Здоровья! — отвечают он и его сосед в один голос.

— Было бы здоровье, остальное все приложится. Года идут. Как ни гнись, а поясницу не поцелуешь! Года все равно дают о себе знать. А так все нормально, — объясняет Виктор Фёдорович.

— Живем — не тужим, умрем — не хуже, — добавляет сосед.

Интересуюсь у него, нравится ли, как его постригли.

— Хорошо! Сейчас отбоя от женщин не будет! — хохочет.

К слову сказать, в Лесниковском доме-интернате сложилось несколько пар. Если влюбленные регистрируются — дают отдельную палату.

— Первая пара — уже год живут. Ему 90, ей 72. Еще были муж с женой, но он умер. Сколько Андрей прожил-то со своей? Месяца три, наверное. Ей 77, ему 60 с чем-то. Смерть-то не разбирает, кого забирать — молодого, старого, — рассказала обитательница интерната Галина Ниловна Белова.

У нее розоватые волосы, она высокая, стройная, подвижная, хоть и с тросточкой, — никак бабушкой не назвать. По ее словам, культурная жизнь в интернате насыщенная, часто приезжают с концертами, но общения все равно не хватает.

— Мы сами с собой не можем справиться. Никак договориться не можем. Невыдержанные бываем. Сюда нормальные люди не поступают. Больные все. Кто с головой, кто так, у кого нервы. А так хорошо. Всех нас по имени-отчеству здесь зовут. Неделя пройдет — меняют постели. Убирают, моют, кормят 4 раза — что еще надо? Все прекрасно, — считает Галина Ниловна.

74-летняя Валентина Михайловна Баравиэдо в интернате всего пятый день. Она радостно сообщает, что «приехала сюда умирать».

— Дети далеко у меня, в Германии и Санкт-Петербурге. Невестке я не нужна в Санкт-Петербурге. А в Германию мне не уехать жить. Так что я только здесь. Болею сильно. Муж у меня испанец был. Мануэль Ригейро Баравиэдо. Он был дите, пострадавшее от войны. Когда в Испании началась война, 3000 детей привезли в Ленинград, он был среди них, ему было 9 лет. Его сестры попали в Одессу, а он — в подмосковный специализированный испанский детский дом. Он до 80 лет дожил. Не пил и не курил, как и я. Мы оба были художники. Я музыкант еще. Нам давали путевки бесплатные, мы 8 раз на его родину ездили. Десятый год его нет. Я плачу, молюсь о нем. У нас 20 лет разницы, но я не чувствовала. Он такой подвижный, веселый. Мы так хорошо жили! — рассказала Валентина Михайловна.

Сотрудники интерната прерывают наш разговор: по правилам «новеньким» нужно две недели находиться в изоляторе.

— Аста ла виста! — произносит Валентина Михайловна.

Возможно, когда-нибудь удастся узнать историю ее жизни. У каждого в интернате она своя, и каждому хочется, чтобы его выслушали.