«Через два месяца после ампутации ноги заказал горный велосипед»: курганец Сергей Иванов занимается спортом и пишет книгу о СВО

Курганцу Сергею Иванову 36 лет, есть жена и трехлетняя дочка, за плечами — работа следователем и борьба с наркоторговлей, мобилизация, подрыв на мине, ампутация ноги, череда госпиталей. Сейчас кавалер ордена Мужества Сергей Иванов, по его словам, стирает грань между инвалидами и обычными людьми.

Сергея Иванова мобилизовали 28 сентября 2022 года. «Повестка пришла пешком — ее лично вручили мне сотрудник военкомата и полицейский. Я ждал этого с первых дней мобилизации», — вспоминает Сергей. Далее — от первого лица.

«К мобилизации я был готов. Срочную службу повезло пройти в отдельной бригаде спецназа ГРУ в 2011–2012 годах, в городе Псков, а затем и городе Острове. Категория годности у меня была „А плюс“: отличное здоровье, высшее образование, на военной комиссии рекомендован во все виды и рода войск.

В ГРУ мы уже в то время, больше десяти лет назад, готовились к современному ведению боя, например, учились прятаться от беспилотников. Передовая часть, современные обмундирование и оружие, личный состав бригады — офицеры, прапорщики и солдаты, имеющие боевой опыт. Имел честь общаться с офицером, выводившим в свое время войска из Афганистана, и с ветераном, чудом выжившим в чеченском конфликте. Фильм «Грозовые ворота» частично основан на боевом опыте нашей бригады спецназа.

Своими глазами видел, как бойцы Украины и Израиля бегали на наших соревнованиях — «скачках» спецназовцев со всего мира. Наша бригада победила тогда с очень большим перевесом. Запомнилось: спецназовцы Украины и Израиля были в современной новенькой парадной форме. А наши — в обычной рабочей. Намек такой — меньше пафоса. «Скачки» в России проводятся много лет, школа спецназа основана на советских традициях.

На «срочке» в Острове я был оператором радиопеленгования и радиоперехвата. Выявлял разведывательные самолеты НАТО, то и дело устраивавшие провокации.

Остров — город-герой, один из первых городов, оккупированных немцами во время Великой Отечественной войны. Я сидел на секретном посту в комнате, где когда-то фашисты вели допросы, на фасаде одного из зданий видел небрежно забеленного нацистского имперского орла. Псковская земля насыщена историческими событиями.

После срочной службы я 9 лет практически в круглосуточном режиме работал в УМВД — у меня прекрасное высшее юридическое образование. Дослужился до старшего следователя в отделе по борьбе с наркопреступлениями, капитан юстиции. Восемь лет подряд поощряли как лучшего следователя — то города, то всего региона. Уволился из УМВД, потому что женился, родилась дочка. Прихожу с работы — она спит, ухожу на работу — она спит. Пересмотрел ценности: да, служу Родине, истребляю наркоманию, но упущу воспитание дочери.

Незадолго до увольнения приснился как-то сон: буду работать с зэками на территории Украины. Показалось ерундой, но запомнилось».

«В середине января 2023 года отправился на эшелоне „за ленточку“. На конечной станции пришлось охранять ночью вагоны с боеприпасами, причем мне не предоставили боекомплект. Стоял с перочинным ножичком, было смешно и страшно. Доложил о необходимости организовать укрепление, прислали пару бойцов.

Пересекли ленточку. Семерых бойцов нашей батареи направили в Марьинку для выполнения боевого задания. Ребята выполнили задачу за семь дней и вернулись назад в полном составе, что было чудом: в Марьинке, на самой передовой, творился кошмар. Через месяц из меня и бойцов, ездивших в Марьинку, сформировали внештатный инженерно-саперный взвод, после двухнедельного обучения стал командиром третьего отделения этого взвода. Долгое время занимался на полигоне инженерно-саперной подготовкой и обучением солдат, прибывших на донецкое направление. Однажды к нам прибыли первые бойцы из подразделения «Шторм Z», бывшие заключенные, 150 человек, без охраны. Когда я в одиночку проводил занятия по их подготовке, вспомнил свой сон. Помимо саперного дела, давал им много другой полезной информации, пригодился опыт спецназа. Бойцы как губки впитывали мои слова, задавали вопросы. Интересно, как бы они отреагировали, если бы узнали, что я следователь? Многие из них сидели как раз за наркотики.

Как-то на занятии один из бойцов «Шторм Z» резко начал уходить в сторону. Подумал, что он собрался бежать, последовал за ним. Другие бойцы меня остановили: «Он просто десять лет не видел свободы и природы». И боец этот: «Расслабься, командир, я чисто посмотреть». Там действительно красивые места, природа хорошая.

Позывной у меня был Гугл, придумывать не пришлось: меня так прозвали еще на срочной службе в спецназе. Когда разгадывали сканворды, я все ответы знал. Я — русский Гугл, работаю без интернета, могу ответить, как поступить в какой ситуации. В практическом плане я был одним из самых подготовленных бойцов. Если чего-то не знаю, то знаю, где и как искать ответ.

Выполняли задачи по разминированию свежих освобожденных территорий, за нами наблюдал противник с «птичек». Я должен был организовать отправку личного состава для выполнения задачи. Решил пойти сам, так как подразделение еще не сталкивалось с задачами такого рода. Взял еще одного опытного бойца.

И вот Гугл — на боевом задании ночью в условиях «невозможной видимости». На Украине по ночам реально ничего не видно, темнота кромешная. Отправились мы минировать наши передовые позиции. На одной из позиций мой товарищ принял поспешное решение выдвинуться за пределы блиндажа, оборудованного для дистанционного минирования. Я не имел права оставить его выполнять задачу в одиночку, направился к нему. До противника оставалось примерно 200 метров. В траве по колено я наступил на противопехотную мину. Упал. Разорвало стопу. Нога на месте, только ботинок улетел. Товарищ увидел, что возле меня множество других мин — оказалось, мы находились на минном поле противника. ВСУ (Вооруженные силы Украины — прим. ред.) заминировали позиции перед тем, как сдать их нам. Я приказал меня оставить и выполз самостоятельно с минного поля. Повезло, что в это время прекратили летать «птички» и перестал нас обстреливать польский миномет. На наших позициях, куда я добрался, мне оказали первичную медпомощь, но укол промедола второпях поставили в кевларовую нашивку. Три с половиной часа меня без обезболивающего эвакуировали через лесополку (лесополосу — Прим. ред). Собрал все пни, все деревья — пока несли, задевали раненой ногой за все подряд. Все время был в сознании и контролировал процесс эвакуации. Бойцы в спешке плохо затянули жгуты, пришлось самому затягивать себе турникет (жгут — Прим. ред.), адская боль была.

В ближайшем тыловом районе в гараже мне сделали операцию, отрезали стопу. Слышал, как она сблямкала в мусорный пакет. Над операционным столом висела икона. Я смотрел на нее, и мне виделись моя жена с дочкой. Потом в госпитале Горловки ампутировали голень на уровне верхней трети. Началось долгое путешествие по госпиталям — Ростов-на-Дону, главный военный госпиталь имени Бурденко в Москве, далее госпиталь в Самаре, где за счет Минобороны мне поставили высокотехнологичный немецкий протез, стопу из карбона. В госпитале, спустя два месяца после ампутации, я заказал себе двухколесный карбоновый горный велосипед. На тот момент я, правда, не знал, буду ли ходить в принципе. Но был намерен восстановиться и двигаться, как обычный человек. Загуглил и узнал, что любой протез даст мне возможность ездить на велосипеде.

Во время госпитализации меня не раз направляли в санатории. Первым делом узнавал, есть ли там бассейн и много плавал, посещал тренажерный зал. После ампутации ноги ты можешь быть мобильным, подвижным, но надо этим целенаправленно заниматься. После операции человеку не сразу ставят протез, надо ждать какое-то время. И в это время ты должен поддерживать физическую форму, чтобы не набрать лишний вес, не случилось атрофии мышц и суставов. По идее, с каждым должны работать специалисты-реабилитологи, но их не хватает. Со мной никто не занимался, я начал сам тренироваться с резинками, гантелями, отжиматься. Но «спасение утопающих — дело рук самих утопающих» — это неправильно.

Сейчас я пенсионер Минобороны по инвалидности, активно занимаюсь спортом, насколько позволяет нога. Участвовал в соревнованиях по дуатлону, организованных сообществом «Курган бежит», проехал тогда на том самом карбоновом велосипеде 16 километров. Были болевые ощущения, когда давил на педаль, есть боль при ходьбе, но я уже привык. Для кого-то, возможно, было бы напряжно. Фоновая боль есть, но забиваешь на нее и двигаешься.

Могу ходить на протезе весь день, проводить патриотические мероприятия, передавать молодежи свой боевой опыт и знания по специальной подготовке. Провожу уроки Мужества для школьников. Воодушевляет: ребята задают правильные вопросы, выражают поддержку, руки жмут, обнимают меня. Дети меня узнают на улице, в спортзале, где я занимаюсь.

Связь поколений очень важна, ведь история циклична. Мой прадед воевал в Великую Отечественную войну. Александр Иннокентьевич Романов, капитан интендантской службы, начальник обороны Ленинградского эвакуационного госпиталя награжден Орденом Красной Звезды, дошел до Берлина. До войны прадед получил два высших образования, финансовое и юридическое, работал после Победы в судах, одно время возглавлял министерство юстиции Курганской области. Я пошел по его стопам: тоже работаю юристом, у меня Орден Мужества — высшая солдатская награда РФ.

Когда я занимаюсь общественными делами, стираю грань между инвалидами и обычными людьми. Надо не только ветеранов СВО готовить к жизни в обществе, но и общество готовить, чтобы оно с уважением принимало бойцов, в том числе, получивших тяжелые ранения.

Планов много. Благодаря фонду «Защитники Отечества» и Социальному фонду России скоро получу спортивный протез с микропроцессорным управлением, который мне позволит бегать. Хочу организовать занятия на полигоне для новобранцев-контрактников, которые отправятся на СВО или будут выполнять важные задачи «на гражданке». В ближайшем будущем буду работать по специальности на благо города и области.

Пишу книгу об участии в СВО, своем и своих сослуживцев. Это должно быть не просто чтиво, а моральное и методическое пособие для людей, оказавшихся в сложной ситуации, в том числе, участвующих в боевых действиях. Работать над книгой очень тяжело психологически: каждый раз переживаю заново то, о чем пишу. Многие из ребят, о которых рассказываю, уже ушли. СВО идет, и, пока я записываю свои воспоминания, мои бойцы продолжают выполнять боевые задачи, часто ценой жизни. Я пишу о подвигах обычных людей, чтобы сохранить память об этих событиях, передать правду, выплеснуть на бумагу то, о чем не могу говорить.