«У меня топор из спины должен торчать?» История 30 лет безнаказанного насилия в семье прапорщика

Войны в Абхазии и Карабахе, «бархатный развод» Чехословакии, конституционный кризис в России — всё это события 1993 года. Ростовчанка Ольга Николова уверена, именно турбулентность тех лет сломала ее мужа-военного. Прапорщик Николов запил, начал жаловаться на всё вокруг и стал срывать зло на жене и детях. «Всё началось с 1993 года», — снова повторяет со вздохом Ольга. Месяц назад 61-летний Александр в последний раз избил ее — как всегда за эти 30 лет, безнаказанно. Корреспондент 161.RU Сабина Бондарь рассказывает историю домашнего насилия в отдельно взятой семье.

— Мой муж — бывший военнослужащий, родом с Украины. Там он служил в Бердянске, потом в Кишиневе, в Молдове. Потом его перевели в Ростов, — рассказывает Ольга Николова. — Сейчас он военный пенсионер.

Старшую дочь Ольги от первого брака он удочерил в шестилетнем возрасте, вторая родилась чуть позже. По словам женщины, именно дети не дали уйти от мужа, когда начались побои. Побоялась остаться с дочерьми на улице.

— Он постоянно меня избивал. Милиция практически никогда не забирала его, а если и забирала, то сразу отпускала. Когда я вызывала участкового, то муж сбегал из квартиры. Они потом его по дворам ловили в районе, — вспоминает Ольга. — Но он возвращался. Может, откупался или еще что там, не знаю, и становилось еще хуже. Они просто не хотели связываться с ним. Я писала сотни заявлений, но бесполезно.

Ольга Николова вспоминает, как 10 лет назад в одну из ссор муж достал пистолет.

— Я вызвала полицию. Они приехали, стучали в дверь. Он не открывал, и они уезжали со словами, что не могут выломать дверь, так как частная собственность, — рассказывает изнеможденная и морально, и физически женщина. — А мне потом говорили: «Вы напишите заявление, а там посмотрим». Старшая дочь, когда он перед моим носом размахивал пистолетом, чуть не родила, бедная. Она тогда как раз беременная ходила. Я обивала все пороги — от прокуратуры до Следственного комитета. Это всё было бесполезно. Издевательства продолжались, а съехать нам было некуда.

Квартиру Николовы получили в девяностые. Она была ведомственная, полученная по очереди от Минобороны. Ольга говорит, что начало нулевых выдалось для мужа-прапорщика особенно тяжелым. И поводом для избиений стали совсем пустяки: не так посмотрела, не вовремя выключила телевизор, не то ответила, ухмыльнулась. Поэтому женщина все-таки пошла на развод — обратилась к юристу, чтобы узаконить права хотя бы на одну комнату в квартире, которую муж отказался продавать или разменивать.

— Мы развелись, но разъехаться не смогли, потому что квартира была от Минобороны, и та военная часть, которая выдавала ордера на квартиры, была расформирована, — рассказывает Ольга. — Юрист начала помогать с комнатой в квартире, чтобы я смогла ее приватизировать. Но муж вставлял палки в колеса. Он по своим каналам через суд приватизировал свою часть в квартире быстро и меня выгонял с детьми на улицу.

По словам юриста Ирины Якымив, которая занималась приватизацией комнаты Ольги, он даже в суде по-хамски вел себя, что говорит о том, что «человек чувствовал в течение нескольких лет свою безнаказанность».

— Он здоровый мужчина. Рядом с ним она как муха, — рассказала юрист Ирина Якымив. — Когда младшая тогда заявила, что останется с папой, то что они только ни делали — и меняли ключи, и другие пакости. История этой женщины до сих пор у меня перед глазами. Во время процесса он третьим лицом пришел в суд и нанял адвоката. Судья у него спрашивает: «Вам какая разница? Она же не всю квартиру собирается приватизировать, а свою комнату. Она в ней живет по решению суда. За ней признано право пользования. Почему вы против?» А он говорит, что эта квартира предоставлялась ему. Судья ему снова говорит, что «не ему одному, а с женой и двумя детьми». Я в итоге ей приватизировала комнату в этой трехкомнатной квартире, но горести у нее, конечно, у несчастной, на этом не закончились.

Николова говорит, что в те месяцы старалась проводить дома всё меньше времени — чтобы не пересекаться с мужем и чтобы заработать побольше денег для дочерей. Вспоминает, как однажды случайно взяла раньше мужа квитанцию за коммунальные услуги и не поверила: был долг около 30 тысяч рублей.

— Я ему давала деньги на оплату, но потом выяснилось, что он не платил вообще, а мои деньги просто тратил. Естественно, я не брала за них расписки, — говорит ростовчанка. — Говорил: «Давай столько-то, или пойдешь на улицу». И я давала. Увидев квитанцию, я спросила у него, почему не платил, а он ответил: «А ты мне деньги давала?»

Во время бракоразводного процесса Николов, по словам Ольги, уговорил младшую дочь жить с ним, чтобы не платить алименты. Дочь от первого брака осталась жить с Ольгой в одной комнате, а Александр с младшей заняли две остальные. Сейчас дочерям 33 и 27 лет.

— Он тогда младшей купил компьютер и прочее, и она согласилась остаться с ним. Мне было очень больно на душе, но я радовалась, что буду хотя бы видеть ребенка в квартире, — признается Ольга. — Потом младшая увидела, что у старшей сестры всё есть, а у нее ничего. Отец ей наобещал, но она всё время была обделена. Я это видела, старалась помочь, но он не разрешал и настраивал ее против меня. В какой-то момент младшая перестала общаться и со мной, и с сестрой. В одной квартире не здоровалась.

Спустя время девочки всё же возобновили общение. Увидев это, Николов, по словам жены, жестоко избил младшую. Ольга вернулась с работы и увидела ребенка в слезах и с синяками. Вызвала полицию и органы опеки.

— Тогда приехали и сотрудники ПДН, и полицейские, а старшая дочь всё подтвердила. Началась тяжба, но я всё же забрала у него дочь, — рассказывает женщина. — С тех пор она начала жить со мной. Все втроем в одной комнате, а он в остальных двух.

Предательство

Даже лишившись опеки, Николов продолжил переманивать младшую дочь на свою сторону, пока в итоге не добился своего. По словам Ольги, отношения с девочкой ухудшились, когда та поступила в колледж после девятого класса. Сестры вновь перестали общаться.

— Три года назад они вынудили нас со старшей дочерью уйти на [съемную] квартиру. Младшая с отцом устраивала жуткие скандалы, перекрывала воду, когда старшая купалась, — рассказывает со слезами Ольга. — Мы три года платили сумасшедшие деньги за съем. Параллельно я платила за [общую] квартиру, чтобы на ней не было долгов. Однажды, когда пришла за квитанциями, не смогла туда попасть — они заблокировали дверь. Я подала в суд, но им было всё равно.

Старшая дочь работала в аэропорту Платов и, когда в феврале 2022 года воздушную гавань закрыли, осталась без денег. Девушка вернулась с работы и со слезами сказала матери, что они больше не могут позволить себе съемную квартиру.

— Мы сидели и плакали вместе, потому что дочка всё это время копила еще средства на первоначальный взнос для ипотеки. Нам пришлось вернуться в ту квартиру, — говорит Ольга. — Мы предложили им выкупить нашу комнату. Муж сказал, что пока денег у них нет, но они выкупят позже. Тогда мы предлагали выкупить их часть при помощи ипотечного кредита, но они на это не пошли.

Личная жизнь у обеих дочерей не сложилась, говорит Николова. Женщина считает, что семейные трагедии, постоянное избиение матери отцом и вся увиденная в семье злоба повлияли на девушек. Ольга винит себя и в том, что характер младшей дочери сложился жестким и порой даже жестоким — как у отца.

— В 17 лет младшая познакомилась с парнем и, никого не слушая и не спрашивая разрешения, уехала в Москву, — вспоминает Ольга. — Старшая потом тоже вышла замуж и уехала. Но сейчас мы живем все снова вместе, потому что дочери разошлись с мужьями и в итоге остались с двумя внучками на руках. Теперь мы все живем в этой квартире. Кроме того, с нами живет еще и сожитель младшей — в комнатах отца. В общем, полный букет, и просвета нет.

За почти 30 лет издевательств Ольга накопила хронических заболеваний, инвалидность и несколько сотрясений мозга — теперь у 54-летней женщины проблемы с давлением. Николова уверена, что если бы полиция, Следственный комитет и прочие ведомства не закрывали глаза на насилие в семье, то, может, и жизнь дочерей сложилась бы иначе.

А так — всё идет по-старому, и уже 61-летний бывший муж продолжает избивать снова оказавшуюся рядом женщину. В последний раз — 16 ноября 2022 года.

За пару дней до той ссоры Ольгу Николову выписали из больницы после тяжелой операции на правом коленном суставе — у женщины артроз третьей стадии. Ростовчанка перенесла десятки капельниц и уколов, вернулась домой с протезом.

— И он снова меня избил — на этот раз чугунной сковородкой по голове. Я вышла утром на кухню, чтобы приготовить внучке завтрак, он тоже в это время решил себе готовить завтрак и начал на меня кричать: «Убирайся отсюда, я сейчас буду готовить». Начал меня толкать, я в ответ сказала: «Не трогай меня и не подходи ко мне близко», — с ужасом вспоминает Ольга. — Он стоял со сковородой чугунной в руках с бешеными глазами, размахнулся и ударил меня в висок ею. Я автоматически схватила чайник, но даже не успела ничего с ним сделать и упала, потеряла сознание. На крики прибежала моя старшая дочь. Она кричала: «Что ты натворил?» А он ей: «Убирайся, сука, отсюда и эту забирай, а то я тебя сейчас убью». Дочь начала приводить меня в чувство.

Дочь вызвала скорую и полицию. Там адрес Николовых, наверное, знают наизусть.

— Когда приехала полиция, я попросила у них освидетельствование. Они отказались и сказали, что они такое не дают. Сказали, вам участковый даст. Я спросила: «Когда?» Они сказали: «Ну придет через час или полтора, мы такое не даем». Скорая засвидетельствовала высокое давление, шишку на голове, синяки и гематомы и забрала меня в БСМП, — рассказывает Ольга.

Чтобы зафиксировать побои, Ольга снова попросила у сотрудников полиции справку на освидетельствование, так как именно в БСМП ей могли бы записать всё в составе комиссии. Силовики вновь отказали. Медики же констатировали закрытую черепно-мозговую травму, сотрясение мозга и ушиб мягких тканей головы. Когда Ольгу отпустили домой, оказалось, что полицейские только изъяли сковороду. Ольга снова пыталась добиться справки на освидетельствование у участкового, но полицейские ее не приняли. Отчаявшаяся женщина обратилась за помощью в прокуратуру, написав жалобу на бездействие сотрудников полиции.

— По сей день мне ответ не дали. Теперь, помимо затрат на лекарства, которые мне прописал нейрохирург после операции, я приобретаю еще лекарства, чтобы прийти в себя после избиения, — плачет и сквозь горькие слезы рассказывает несчастная женщина. — Через неделю участковый мне всё же позвонил, уже после того, как я написала в прокуратуру, и пригласил написать якобы объяснение. Я потребовала справку снова на освидетельствование. А он меня спрашивает: «Вы что, поедете делать?» Я сказала, что поеду, конечно. Мы пошли с дочерью и дали объяснение. Он сказал, что можно только административку применить. Говорит, что он если бы сильнее ударил, то тогда да… Я говорю: «А что, у меня топор должен торчать из спины, чтобы вы что-то сделали?» Он промолчал.

На телефонные звонки корреспондента 161.RU участковый отдела полиции Пролетарского района так и не ответил. В областном главке МВД сообщили, что не могут комментировать этот случай, так как дело еще на стадии рассмотрения в районе.

Участковый сказал Ольге, что дело дознавателям он еще не передал, хотя после избиения прошел месяц. Вместе со старшей дочерью Ольга обратилась к адвокату по уголовным делам, но, когда поняла, во сколько ей обойдутся юридические услуги, отказалась от этой затеи.

— Мне посоветовали как инвалиду взять справку, чтобы я смогла получить бесплатную юридическую помощь. Юрист составил иск, но, побеседовав с участковым, понял, что ему либо проплатили, либо еще что-то. Мы написали заявление на начальника полиции. Получается, что меня избили, но я еще должна доказать, сильно или нет, — сетует Ольга Николова.

Член Ростовской областной коллегии адвокатов Наина Ткаченко считает, что закон о домашнем насилии не на стороне жертв и требования для возбуждения уголовного дела чрезмерно высокие.

— Зачастую документальных подтверждений причиненного вреда, если он был однократным, или наличия факта угроз жизни и здоровью может быть недостаточно для возбуждения уголовного дела, — отметила адвокат Ткаченко в комментарии 161.RU. — На мой взгляд, существующий закон в России предполагает возложение избыточных обязательств на пострадавшую сторону. Обвинения по данной категории дел предъявляются в частном порядке. Например, в делах о побоях и причинении легкого вреда здоровью налагают неоправданное бремя на жертву насилия, которая вынуждена поддерживать обвинение, собирать и представлять доказательства вины обвиняемого, события преступления и так далее. Даже для сотрудников правоохранительных органов это нелегкая задача, а для жертв насилия, которые не имеют должной профессиональной подготовки и зачастую продолжают проживать под одной крышей с агрессором, она почти невыполнима.

По мнению юриста, пока законодательство толерантно к домашним тиранам, виновные будут избегать ответственности. Она уверена, что дела о домашнем насилии требуют упрощенного подхода, основанного на принципе справедливого распределения бремени доказывания.

— Основными мерами воздействия на правоохранительные органы в такой ситуации должны быть иски о признании их бездействия незаконными, — уверена Ткаченко. — Но, как показывает практика, процент удовлетворения таких исков очень мал. Единственным, на мой взгляд, перспективным способом защиты в этой ситуации может быть предъявление обвинения в частном порядке, которому в обязательном порядке должна предшествовать работа по документированию причиненного вреда и сбору доказательств. Это, конечно, должен делать профессиональный защитник — адвокат.

Ольга Николова уверена, что инвалидом стала именно по вине мужа, который часто бил ее по голове во время домашних ссор.

— У меня пошло отслоение сетчатки. Врач, который оперировал, сказал, что это накопилось всё после головных травм. Потом еще и нога.