«Пенсия — 9 тысяч, а надо же еще и поесть что-то»: как живет последний уличный диспетчер-«кукушка»

— 81-й на 7, твой на 11, — глядя на перемотанные скотчем секундомеры, Алексей передает информацию водителю маршрутного автобуса. Тот выгребает из пластикового контейнера пятак и расплачивается с «кукушкой». Скромный заработок Алексей прячет в карман. Уличный диспетчер вспоминает, что в нулевые получал за смену по две тысячи рублей. По тем временам очень хорошие деньги. А затем его профессия стала не нужна, устарела. Другой работы он так и не нашел. Наши красноярские коллеги из NGS24.RU познакомились с последней «кукушкой» и расспросили, как он живет и почему продолжает заниматься никому не нужным делом.

Те, кто пользовался общественным транспортом в конце 90-х и нулевых, хорошо помнят, что нелегальные диспетчеры работали на остановках во многих городах. Шустрые, энергичные, с цепким взглядом и сигаретой в зубах, они выбегали на проезжую часть и что-то кричали в кабину водителю. После этого он либо гнал, как на пожар, либо плелся, пропуская вперед даже тихоходные троллейбусы.

Так работали нелегальные уличные диспетчеры. Они отслеживали график движения автобусов, отсекая время на секундомерах. За моментальный гонорар от 5 до 20 рублей подсказывали водителям, где едут конкуренты. Если автобус дублирующего маршрута шел на две минуты впереди, можно было дать по газам, обогнать соперника и забрать всех пассажиров себе. Ради хорошей дневной выручки водители охотно платили информаторам на остановках. Само собой, интересовались такими услугами только коммерческие перевозчики, которым надо было выполнить план.

Самопровозглашенные диспетчеры трудились в крупных городах. В Красноярске их называли «кукушками», в Новосибирске — «разводящими», в Ростове-на-Дону — «свистками». Доходный бизнес уничтожили новые технологии. К середине 10-х годов автобусы стали укомплектовывать навигационными системами. Водители в онлайн-режиме видели интервалы движения, а «кукушки» стали не нужны и постепенно исчезли с остановок.

Алексей — последний представитель устаревшей профессии в Красноярске. Каждое утро он приезжает на остановку «Медицинский университет», достает из своей «девятки» рабочий набор — два комплекта секундомеров, скрепленных скотчем, и принимается за работу. За двадцать лет на остановке он выучил всю систему перевозок назубок. А маршрутчики и пассажиры, которые бывают на «Медуниверситете», давно привыкли к нему.

— Знаете, какой автобус ходит реже всего? 49-й! Когда 53-й маршрут убрали, людям не на чем стало в БСМП ездить, только он и остался. Бывает, по 40 минут люди стоят, ждут его. Это хорошо, что сейчас уже тепло. А представьте на морозе? И деваться некуда, до «тысячекоечной» отсюда только 49-й и ходит. С пересадками-то сейчас накладно ездить, — возмущается «кукушка».

Про автобусы он рассказывает охотно и подробно. Про себя говорить не любит. Поделился только несколькими фактами биографии. Сейчас Алексею 46 лет, в Красноярск приехал с севера, он бывший деревенский житель. После того как перебрался в край, некоторое время работал охранником в Красноярском государственном медицинском университете. Вспоминает, что однажды кто-то обокрал кабинет ректора — и он не на шутку испугался, что станут подозревать его. Тогда и ушел в диспетчеры. Профессия эта была на самом пике.

— Я на охране 11 тысяч в месяц получал, а в диспетчерах стал по две, иногда по три тысячи за смену. Вот и считай. Тогда мне хорошо на жизнь хватало, не то что сейчас, — признаётся Алексей.

Каждому водителю коммерческого маршрута диспетчер машет и подмигивает, иногда издалека показывает пальцами цифры, к некоторым подходит и передает информацию лично. Дохромать до автобусов Алексею нелегко — одна нога у него сильно короче другой. Говорит, что давным-давно неудачно прокатился с горки, выбил тазобедренный сустав. За увечье присвоили третью группу инвалидности.

— У меня пенсия — даже девяти тысяч не выходит в месяц. За квартиру хватает заплатить, так ведь еще поесть надо что-то купить. Поэтому и кручусь как могу, ноги «забиваю», — объясняет он.

Водители автобусов относятся к «кукушке» по-разному. Некоторые делают вид, что не замечают, равнодушно проезжают мимо. Другие притормаживают около него, терпеливо ждут, пока он доковыляет, выслушивают информацию, которая им уже известна благодаря навигатору, кладут в открытую ладонь пять рублей.

— Мы его тут все знаем, жалко человека, видишь же, инвалид он, — говорит нам водитель, он представился Вахидом.

Сам Алексей не отрицает — прежней нужды в его услугах нет. Но куда податься, не знает. Да и к улице он привык.

— Работать негде. Куда бежать-то с инвалидностью? Вот я тут и остался, — объясняет мужчина. — Работаю для поддержки штанов, как говорится. Чтобы дома не сидеть и чтобы не уйти в попрошайничество. Знаете, бывает, идет шкаф два на два и просит: «Подайте денег на пропитание!» А я лучше здесь постою, 500 рублей заработаю, в принципе, полтысячи каждую смену выходит. Иногда и больше. Хоть какая-то копейка есть на бензин, чтобы жену отвезти на работу.

Уличный диспетчер уже двадцать лет счастливо женат. Его супруга работает в госучреждении, но Алексей бережет частную жизнь и в подробности не вдается.

— Про жену сильно не хочу рассказывать. Скажу одно: раньше я зарабатывал, а теперь она меня содержит. У нее зарплата в три раза больше моего дохода. Но жена меня этим попрекать никогда не будет. Когда мы сошлись, я ей три года вообще работать не давал, — вспоминает он. — Если совсем прижмет и водители платить перестанут, пойду работать в доставку какую-нибудь. Доставок-то много в городе всяких.

Алексей чем может помогает и пассажирам, особенно инвалидам. На «Медуниверситете» регулярно садятся в автобусы два слепых красноярца — мужчина и молодая девушка. «Кукушка» берет их под руку, провожает, подсаживает на ступеньки.

— Обязательно надо помогать. Сегодня он такой, а завтра мы такие. От этого же никто не застрахован, — говорит он и показывает на свою короткую ногу. — А вообще, я здесь стою уже сколько лет и замечаю, как большинство пассажиров изменилось. Народ психопатный стал. Они этих инвалидов собьют и даже глазом не моргнут. Все нервные, вечно торопятся, друг на друга бухтят. После пандемии так вообще ужас, психоз.

К водителям автобусов «кукушка», само собой, относится более дружелюбно. С некоторыми поддерживает знакомство не первый десяток лет.

— Остались тут водители-старожилы, кто еще дольше меня в этой сфере работает. А большинство сменилось. Теперь в основном приезжие баранку крутят. Но точно вам говорю, они сейчас сильно стараются по правилам ездить. ГИБДД за ними хорошо следит. А вот таксисты — это ужас. Подрезают, гоняют! Вот на них инспекторам нужно бы посмотреть, — считает Алексей.

К своим обязанностям он относится ответственно. Отлучаться с поста нельзя: пропустишь автобусы — собьешь весь подсчет. В «девятке» — термос с горячим чаем и бутерброды, перекус на ходу. А вот на перекур старается отойти на несколько метров от остановки — из уважения к некурящим пассажирам. Бывает, и замечания делает невоспитанным курильщикам, пугает административными штрафами.

Алексей приходит на работу с понедельника по пятницу к 7 утра, а домой уезжает в 7 вечера. Суббота и воскресенье — самому себе установленные выходные. Правда, даже в эти дни «кукушку» так и тянет на улицу, он мается в четырех стенах.

— Я дома сидеть не могу. Когда еще в деревне жил, думал: что люди в городе-то делают? Переехал в Красноярск и в выходной не знаю, чем заняться. Сидишь, как дурак, этот телевизор смотришь, ждешь — вот бы на работу скорее приехать, — признается Алексей.

За два десятка лет на улице Алексей настолько примелькался горожанам, что многие узнают его, даже если он бывает в отдаленных районах города. Улыбаются, здороваются или просто без стеснения показывают пальцем.

— Я тут недавно на КрасТЭЦ приехал, а мне парень кричит: «О, привет!» Оказалось, он недалеко от медицинского университета раньше комнату снимал и ездил на работу с остановки. Сам ведь я тоже снимаю жилье. Нашли мы как-то с женой вариант, только переехали, мне опять говорят какие-то люди: «Это вы, что ли, на остановке стоите?» — смеется он.

Алексей обижается на прозвище «кукушка», считает его оскорбительным и сам себя называет исключительно диспетчером.

— Я хоть и «кукушка», зато не хожу, не побираюсь. Многие мне говорят, что это не работа никакая. Типа стою целый день на свежем воздухе, бездельничаю. А вы подышите целый день этими выхлопными газами да на морозе постойте, посмотрю я на вас. А главное знаете что? Я сам на себя работаю, начальников у меня нет. И пока есть возможность, буду здесь. Вот, допустим, пойду я на автостоянку охранником, был у меня такой вариант. А если там машину грабанут — и что, мне за какого-то индюка до конца жизни расплачиваться? Нет, такого не хочу и никому не пожелаю.