«Меня прикладом били»: как путешественник провел 11 месяцев в велосипедном седле и проехал 11 стран Азии и Ближнего Востока

Денис Черновал — из Саратова, он работает в центре поддержки клиентов крупного мобильного оператора, а в свободное время колесит по миру. Недавно вернулся из Азии. Корреспондент 164.RU встретился с ним и поговорил о поездке и памятных местах. Денис приехал на интервью на велосипеде, но не на том, на котором путешествовал почти год — более 11 месяцев. За более чем 300 дней турист преодолел порядка 17,5 тысячи километров и побывал в 11 странах.

— В загранпаспорте уже, наверное, некуда ставить штампы?

— Нет, места еще много. До 30-го года он действует, и, думаю, место еще останется.

— С какими трудностями приходилось сталкиваться в пути?

— Самое трудное — внимание местных, оно очень утомляет. В некоторых странах его почти нет, например в Иране или Китае. А в Пакистане, Афганистане или даже в Узбекистане его слишком много. В Узбекистане хотя бы можно поговорить по-русски, а в Афганистане или Пакистане внимание навязчивое. Это не из-за плохих намерений, просто у них такая культура: путника нужно уважить, накормить, дать кров. То есть если ты с этим сталкиваешься каждый день, месяц за месяцем, то от этого устаешь. Деньги, еда — всё это было привычно, а вот внимание — нет.

— В Узбекистане можно поговорить по-русски, наверное, только с людьми старшего возраста?

— В Армении и Таджикистане молодежь знает русский, так как его учат в школах. В селах Кыргызстана, может, и нет, но в больших городах молодежь часто знает язык. По Узбекистану вопрос о среднем возрасте справедлив. Русский там в школах не учат, и если семья в Ташкенте, Самарканде, может быть окей еще, то вот где-нибудь в Андижане, в Фергане, там даже если человеку 20 лет, он по-русски не говорит. Потому что ничего в школе, университете не учил. Ну и в Грузии аналогично, русский там давно не учат.

— Особенно после последних событий?

— От города зависит. Тбилиси всегда считался англоязычным. Независимо от событий, там, что в 19-м, что в 18-м годах по-русски не говорили. Именно молодежь. А в Батуми я был в 18-м году и сейчас вот. Тогда там по-русски говорили, в том числе молодежь. И сейчас тоже. Но это туристический город, там много россиян.

И вывески на русском там есть. В Тбилиси их нет практически. И в Узбекистане, в Ташкенте их практически нет, потому что там [президент республики Шавкат] Мерзиёев пару лет назад принял закон: вся реклама только на узбекском.

— Что тебе больше всего за время путешествия запомнилось?

— Холод в Таджикистане. В Иране и Турции тоже, кстати. Уже, правда, весна была, но всё равно холодно, снег. Всё это сильно отличалось от привычного. Я привык по жаре ехать. А еще Афганистан — необычный регион, который даже от Пакистана сильно отличается.

В Пакистане ты хотя бы знаешь, что есть государственный аппарат, который работает, и, если что, ты можешь апеллировать к полиции, еще к чему-то. А в Афганистане неизвестно, как это работает, и ты всегда под властью не сидящего в Кабуле чиновника, а местного человека, который отвечает за эту деревню, и захочет он тебя задержать — будешь сидеть. Связи у тебя нет, ничего нет.

В Афганистане я проезжал участок в горах, неделю не было интернета. И два дня там с талибами провел, потому что они меня сначала на один день задержали у себя. Говорят, тут нельзя ехать, ждем ответа от нашего начальника в райцентре. Сидишь с ними, по-английски они не говорят, по-русски тем более. Переводчик офлайн только, читать они тоже так себе умеют. И обсуждают всякую ерунду.

Потом тебя отвозят на машине. Приезжает пикап, груженный автоматчиками, сажают в легковушку, по бокам два автоматчика садятся. А велосипед вывозят отдельно в райцентр на этом пикапе. Связи, опять же, никакой абсолютно. Вроде всё дружелюбно, поят энергетиками, едите кексы, но всё равно думаешь: «Что происходит?»

Приезжаете на военную базу в Зибаке, там их [талибов] тоже толпища! Уже ночь поздняя, говорят: «Ты сегодня наш гость, будешь с нами спать». Заходишь в помещение, там их человек 20. Садишься в общий круг, и начинают спрашивать всякую фигню. Помню, через программу-переводчик они забавно спрашивали: «А вы сделали уже солдата?» Оказалось, что они имеют в виду мальчика. Они используют своеобразные формулировки, которые переводчик не очень хорошо воспринимает. В горах много отличий в лексике. Это тоже очень запомнилось.

— То есть в основном всё дружелюбно? Просто документы проверяют?

— Да, чаще дружелюбно, но там было несколько моментов. Например, второй раз, когда я из Таджикистана заехал, меня прикладом по спине били. Когда оттуда заезжаешь, визы на границе делают. Если ты заехал вечером, чаще всего визу еще не успевают сделать, там есть специальная гостиница для иностранцев за 10 долларов. Я ее не смог найти и пошел в чайхану ночевать. Попутно спрашиваю у людей, где эта гостиница. Они говорят, что не знают.

В чайхане мы сидим с таджиками-водителями, некоторые по-русски разговаривают. Тут врывается куча талибов, начинают на фарси орать, чтобы я вышел. Я говорю: «Что случилось?» Они продолжают орать. В общем, не совсем понимаю, что они говорят. Велосипед в другом месте закрыт, выхожу, пытаюсь идти к нему, меня толкают руками-ногами в сторону велосипеда. Я его вытаскиваю, там переключатели [скоростей] погнули, начинаю ехать, они на мотоцикле за мной в сторону гостиницы и прикладом мне в спину тычут.

И еще иногда спрашивают на блокпостах: «Кто ты: мусульманин, не мусульманин? О, кяфир!» И сразу отношение меняется. Лицо становится не грубым, но явно не очень дружелюбным. Таких моментов мало, но они есть.

— За то время, что там был, успел фарси подучить?

— Несколько сотен слов. Потому что без этого там тяжело. Плюс я в 22-м году был в Иране два с лишним месяца. Еще и с тех пор фарси остался. А суммарно я в фарсиязычных странах пробыл, наверное, около года за всё время жизни с 22-го по нынешний. Фарси на бытовом уровне я знаю.

— Ты уже представляешь свою жизнь без велосипеда или нет?

— Пока нет, но рано или поздно всё кончается. Я не связываю всю жизнь с велосипедом, так что без разницы.

— А ноги не болят от такого количества поездок?

— Это не спорт высоких достижений, где себя на износ используешь. Если едешь в среднем 50–100 километров в день, то особо не утомляешься. Так что пока не болят. Когда вернулся домой, уже откатал 200, 300, 400, 600 километров за раз. Но даже в этом случае речь не про скорость.

— А что это за челленджи такие?

— Это стандартные бреветы. Есть рандонерское движение (рандоннёр [фр. randonneur от randonnée — «долгая прогулка»] — велосипедист, принимающий участие в специальных заездах, известных как бреветы. — Прим. ред.) для людей, которые катают длинные дистанции. У них есть лимиты по времени. Получается, что 600 километров надо уложить в 40 часов. Это достаточно много времени. В среднем 20 километров в час, еще поспать можно. Тебе надо за сезон откатать 200, 300, 400, 600 километров в серию заездов, чтобы получить звание суперрандонера. Но есть еще дистанция 1000–1200 километров на 75 часов лимита, если не ошибаюсь. Я решил их откатать, пока была возможность, и всё достаточно просто оказалось. У нас не Альпы, поэтому набор высот не очень большой. Несложно ехать.

— Важно ли найти подходящее седло?

— Это самое важное. Ты соприкасаешься с ним постоянно. Если седло неудобное, долго не проедешь. И плюс его зачастую сложно поменять в пути на что-то приемлемое, так как не везде нормальные седла продаются. Перед любым таким заездом сначала надо на этом седле поездить. Вот это (показывает на велосипед, стоящий рядом с нами. — Прим. ред.) для меня относительно новый велосипед, на этом седле куда-то далеко я бы не поехал, не поняв, подходит оно мне или нет. То есть надо купить, проехать 500–600 километров, несколько раз по 100, по 5–6–10 часов, чтобы сделать выводы? и потом уже поменять или оставить.

— Во время поездки ты писал, что деньги заканчивались, но тебе помогали донатами.

— Да, вторая половина поездки в основном была за счет них. Изначально планировал ехать полгода — с мая по конец октября. Когда я был в Оше, я думал, поеду в Ташкент, оттуда в Шымкент, поездом в Уральск — и всё, родной Саратов. А потом только благодаря донатам продлил путешествие. Мои деньги в Оше закончились практически полностью, у меня было только на билеты из Шымкента до Уральска.

Собственно, я решил поехать снова в Афганистан и через Иран возвращаться в Россию. Как раз с октября и по конец апреля я ехал чисто на донатах. Это было очень круто.

Я много в начале, в Китае, потратил. В среднем 30 тысяч рублей в месяц, может быть, даже поменьше в некоторых странах. А в Китае тратил тысяч 50. Там есть сайт «стрип-ком», где можешь оплачивать картой «Мир» гостиницы. И я сидел по три дня в гостиницах, потому что мог оплачивать. Деньги у меня были, я думал: «А какая разница? Всё равно приеду домой». Деньги совсем кончились в октябре, а я думал, что, когда вернусь домой, останется еще 100 тысяч, а я все в Китае потратил.

— В этот раз ты в Афганистан два раза заезжал?

— Да, и два раза в Таджикистан. В Центральной Азии такие границы, что едешь, а там Таджикистан, затем Узбекистан, потом снова Таджикистан, снова Узбекистан. Так вышло не специально. А в Таджикистан я второй раз заезжал, просто чтобы в Афганистан заехать еще раз.

— Зачем?

— Это единственная доступная дорога не через Казахстан в сторону России. Так как через Туркменистан нельзя в Иран проехать, остался только путь Афганистан — Иран, Армения — Грузия или Турция — Грузия — Россия. Я хотел провести зиму в Иране. Но думал, что там теплее будет, конечно. У меня был план изначально быстрее проехать, я очень долго ехал и только 25 декабря в Иран заехал.

— Но ты передвигался и на поезде?

— Да, отрезок пути в Китае. Там я два месяца пробыл, доехал от монгольской границы до тибетской. И дальше виза кончалась, я не смог ее там продлить, и сказали возвращаться в центр провинции. А это тысяча километров назад. Я оттуда две недели назад приехал. И я сел на автобус сначала, уехал туда. Потом сел на поезд и уехал уже на поезде к Пакистану. И в Иране был автобусный участок от Ахваза до Тебриза. Как раз потому, что у меня тоже виза кончалась. Я там уже два с половиной месяца пробыл. Это, кстати, не включено в общий километраж.

— А чем ты занимаешься?

— Работаю в компании — мобильном операторе, в ЦПК с 2017 года. Увольняюсь раз в пару лет и заново устраиваюсь. Вообще, я не планировал в этом году туда устраиваться. Думал, приеду в Саратов и затем — в Петербург. Но это было, когда я думал, что поездка займет полгода. А сейчас у меня выбора не осталось.

— Копишь ли на новое путешествие или, может быть, на что-то более приземленное?

— Вообще, пока ни на что не коплю, но, скорее, буду откладывать деньги на новое путешествие. Пока думаю в Индонезию поехать в следующем году. Сначала на поезде в Алматы и оттуда уже через Кыргызстан, Китай, Юго-Восточную Азию и потом обратно через Китай, Казахстан — и домой. Изначально на год планируется поездка: в конце мая, может быть, в июне выехать. И как раз, пока буду ехать через Таджикистан, Кыргызстан, там закончится самая жаркая пора. Ну и через Китай частично. И потом уже зиму в Юго-Восточной Азии проведу и поеду обратно. Вернусь примерно к маю. Но это планы. Обычно они никогда не сбываются в точности, всякие форс-мажоры появляются. В 2020 году я планировал поехать в Пакистан, но начался ковид. Всё может измениться завтра, поэтому к весне будет более понятно.

— Не планируешь организовать велосообщество, чтобы были единомышленники, с которыми ездить?

— А у нас много велосообществ, с которыми езжу. Длительные путешествия — достаточно индивидуальная штука, не терпящая массовости. Но я ездил на Кавказ с Юрой — земляком. И первые две недели из Новосибирска до границы с Монголией тоже с ним ехал. В октябре у меня отпуск должен быть, в Дагестан планирую с ним поехать, если он согласится. Но это именно что парой куда-то. Организовывать туры, еще что-то — явно неподходящее мне занятие.

— Были ли части маршрута, которые ты проезжал не только с россиянами, но и с иностранцами?

— Чуть-чуть. В Монголии встретил француза, с которым 10 километров проехали. В Пакистане встречал моментами людей, в Исламабаде встретил Васю Щупальца (тревел-блогер Игорь Бабко. — Прим. ред.) и еще одного товарища — Рому. Мы с ними в Исламабаде были, не ездили никуда. В Пакистане, Таджикистане, Афганистане если встречал кого-то, то опять же только в каких-то сублокациях. В Иране поехал с Артемом. Мы с ним давно переписывались. Есть общие чаты по этому региону. Там все путешественники сидят. А я достаточно много об этом всем знаю. Меня постоянно спрашивают про визы, точки нужные и так далее. Артем ехал из Грузии через Турцию, потом Ирак и вот в Иран благодаря мне заехал. Мы в Ширазе встретились и поехали вместе в Бандар-Аббас.

— О себе ты говорил, что хочешь горы посмотреть, а какая мотивация у твоих попутчиков, может быть, даже случайных?

— У всех разная. У кого-то тоже горы смотреть, кто-то просто хочет путешествовать. Я встречал британца, у него достаточно популярный профиль в «Инстаграме» (экстремистская организация, деятельность запрещена на территории РФ), наверное, более сотни тысяч подписчиков. У него отец проехал по маршруту из Австралии в Великобританию или в обратную сторону, не помню. Он ехал в 60-е или 50-е годы, когда еще Афганистан был мирный, тропа хиппи, все дела. Он ехал: Турция, Иран, Афганистан, Индия, Пакистан, Непал, в Малайзию… И он повторяет его маршрут. У него фотки его отца есть из тех или иных локаций, он эти фото тоже повторяет, выкладывает. Это самая интересная мотивация, которую я встречал, с кем вживую общался.

— Ты не хотел бы заняться консультированием по визам и маршрутам?

— Для этого надо иметь много контактов. Я могу рассказать, как в тех или иных регионах получить визу, а что внутри делать, не скажу. У меня узкоспециализированный интерес в стране. Допустим, он не включает в себя большую часть точек притяжения туристов. Я в Исфахане, это один из самых культурных городов Ирана, как Питер в России, суммарно 10 дней в 2022 году провел, но я ничего про Исфахан не могу рассказать. Я знаю, где там визу продлить, деньги обменять и сэндвичи поесть.

Информацией, если спрашивают, делиться надо бесплатно, а брать за это деньги меня никогда особо не интересовало.

— Какая страна больше всего понравилась? Иран?

— Да. Я заехал туда 25 декабря и где-то до конца января ехал по местам, где в основном было холодно. Днем, конечно, плюс 10. На солнце — нормально. Но ночью минус 10. Вторые полтора месяца было тепло.

Там большие пространства, пустые, без людей. Это нельзя назвать полноценным плюсом, но зато нет повышенного внимания. Можно спокойно заехать куда-то поесть, на тебя не будет смотреть толпа. При этом присутствуют все те же плюсы, которые есть в том же Пакистане. Если нужна помощь, спросишь, и люди будут отзывчивы и постараются тебе помочь. И часто бескорыстно. Кстати, в России тоже так, но там это более ярко выражено. Там дешево к тому же. Хорошую шаурму можно купить за 100 рублей. В Саратове, наверное, 200 рублей с лишним? В Москве — еще дороже. Рис с кебабом будет стоить рублей 150–200.

Связь тоже дешевая, а дороги хорошие, инфраструктура есть. Иран похож на Россию 10-х годов. Они отстают от нас. Там много относительно старых по дизайну кузовов машин. Иранский автопроизводитель «Ходро» делает машины как наша «Лада-Веста» примерно. И «китайцев» достаточно много.

Цивилизация — субъективная история. Если в Иран приехать после России, то может не понравиться. Если ты сначала просидишь в каком-нибудь Афганистане месяц, а потом заезжаешь в Иран — и всё прекрасно! Прямо видишь цивилизацию: кафешки нормальные, люди улицы убирают, с оружием никто не ходит, никто не смотрит, девушки с открытым лицом ходят и заговаривают с тобой в магазине, даже на английском. В Афганистане заговаривать с тобой на улице девушка почти никогда не станет.

— То есть в Афганистане всё очень в этом смысле плохо и люди с автоматами по улицам ходят?

— Их просто много, больше, чем в любой другой стране. Да, и это мужское общество. Официальное название «Исламская Республика Иран», но на самом деле женщина там большой актор (действующий субъект, совершающий действия, направленные на других. — Прим. ред.), в экономике в том числе. Она достаточно эмансипирована. В Афганистане, в Пакистане это совсем не так.

В Пакистане в столице еще по-другому, конечно, но в сельской местности и в Афганистане женщина все-таки человек, который не встроен в экономику и не будет общаться со случайными людьми на улицах.

Безусловно, не следует верить всей информации, которую в СМИ постят, о том, что женщине запрещено, например, громко разговаривать. Действуют законы шариата, по которым, например, Хибатулла Ахундзада — верховный лидер Исламского Эмирата Афганистан — не подписывает приговоры. То есть людям за воровство руки не рубят. Публичные казни, как в 1996 году, не проводят.

И когда говорят, что приняли такой закон, это всего лишь слова. На деле имплементации (реализации международных обязательств на внутригосударственном уровне — Прим. ред.) в практику не происходит.

Почему в Афганистане Талибан к власти пришел? Потому что Талибан — это плоть от плоти афганского народа. В городах живет 15–20% населения. А основная часть сельская. В сельской местности женщина и так не ходила с открытым лицом. Она и так не работала, не училась. Ей ничего этого не надо. Она всю жизнь в этом живет и другого не знает. Поэтому талибы имплементируют именно сельские представления жизни. И для большей части населения это норма абсолютная. К сожалению, есть маленькая часть населения, городская, для которой это не норма. Но что ж поделать? Они проиграли.

— Запоминающийся случай, когда тебя брали к себе на постой люди?

— Можно из 22-го года историю рассказать. Пустыня, небольшой городок в Иране, приезжаю вечером, уже закат, захожу в шаурмичную, ем, спрашиваю мужчину: «У вас можно палатку где-нибудь поставить?» Он говорит: «Нет, давай ты к нам ночевать пойдешь». Я согласился.

Еду за его машиной, я первый раз в Иране, еще не много понимаю. Думаю, что будет всё достаточно консервативно, а тут современный дом, телевизор, плейстейшен, жена, которая со мной спокойно общается, мы пьем алкогольную настойку — вино, условно говоря. Обсуждаем монархический режим, шаха Пехлеви на английском языке. Они хотят вернуть шаха, хотя это относительно молодые люди, при шахе они не жили, просто такие у них настроения. Всё достаточно весело, современно, и в маленьком иранском городке не ожидаешь этого увидеть. А утром меня будит жена человека, который меня приютил, кормит завтраком, провожает. Мы с ней прощаемся, и я уезжаю. И потом практика лишь подтверждала, что в основном в Иране люди все-таки не очень консервативные, я не могу сказать, что либеральные, но современные.

— Я так понимаю, что были еще случаи, когда говорили, что шах — классно?

— Да, и много. Ну про шаха не то чтобы прямо много, но там позиция 50 на 50 примерно. Половина любит Нетаньяху, и это происходит в государстве, в котором официальная линия против, она не против евреев как таковых, она именно против государства Израиль, потому что им настолько этот режим аятолл надоел, что они не очень с ним соглашаются.

Они зачастую западную культуру поддерживают не потому, что она им нравится, просто в пику. Это как поздний Советский Союз, я бы сказал. Я там не жил, но мне кажется, что очень похоже. В 80-е годы есть первомайские парады, Ленин, вот это всё, а при этом люди в основном ни о каком коммунизме не думают, а думают о том, как бы джинсы себе купить покруче, кроссовочки Adidas и вот это всё.

Конечно, есть процентов 25−30 людей в селах, которые более религиозные. Но в городах, в больших тем более, всё по-другому.

— Ты, может, заметил, в России много студентов, в том числе из Центральной Азии, Ближнего Востока? Ты общаешься с ними?

— Специально нет. Можно обменяться словами. На работе стало больше сотрудников в том числе из Средней Азии, из кавказских республик. Я там много где был. Общаемся немножко. С курьером недавно разговаривал.

У меня на велосипеде флаги всех стран, где я был, висят. Есть флаг Азербайджана. И один человек говорит: «А ты в Азербайджане был? А я там 19 лет не был». Такое интересно, люди обычно позитивно реагируют.

— Помнится, ты говорил, что в путешествиях тебе не хватает русской речи.

— Да, если ее долго нет, то… Но есть интернет.

— Как ощущается, что тебе не хватает русской речи? Что-то вроде как давно не ел борщ?

— Мы с тобой говорим на русском языке. В интернете другой формат общения — перекидывание сообщений. Мозг воспринимает их иначе. В Китае у меня был период, когда я на протяжении двух месяцев даже по-английски ни с кем не говорил, потому что там никто по-английски не разговаривает. И я два месяца ехал, разговаривал исключительно в интернете или через переводчик.

И в конце, когда приехал на вокзал в Синин, если не ошибаюсь… Там много уйгуров живет, а уйгурский, он неожиданно ближе, чем китайский, к русскому. И мне там даже слышалась русская речь. Я думал, что у меня уже просто шиза. Идешь и слышишь, что человек по телефону говорит по-русски. Я сразу оборачиваюсь, ищу его глазами, но, скорее всего, он говорил не на китайском, а может быть, на тибетском языке.

Реально не хватает взаимодействия словами, когда можешь поговорить. Причем по-английски ты всё равно разговариваешь несколько косноязычно, у тебя строгий речевой аппарат в голове. Я бы не смог по-английски даже вполовину, как сейчас, рассказывать. Это было бы бедно лексически, криво с точки зрения построения фраз и так далее. И трудоемко для мозга, я бы уже устал. Не хватает возможности спокойно говорить по-русски, конструировать фразу, как тебе нравится. Когда я в Исламабаде встретился с Васей, было круто разговаривать на нормальном человеческом русском языке. Тебя понимают, и ты тоже.

— Не было планов съездить в Сирию или Иорданию?

— Логистика трудная в Сирию. Если по земле, то бесплатно для россиян. Просто заехать неоткуда по земле. Из Турции всё еще не пускают, граница именно с той стороны еще не открыта для всех. Из Иордании заехать можно, из Ливана тоже. Но в Ливан нельзя заехать никак иначе, кроме как прилететь.

Так что когда-нибудь да, но не в этом году.

— Может быть, оттуда дальше на Аравийский полуостров, затем Египет?

— Там по земле не проехать, просто через Ирак было бы. Но Египет тоже сложная страна для путешествий. Там, если выезжаешь из Каира, тебя почти сразу полицейские остановят и обратно в Каир спрячут или еще куда-нибудь. Они очень не любят такое. У них там свои приколы. Безопасность в том числе. То есть люди приезжают на пляжные курорты, но за их пределами делать нечего, ну и в самом Каире еще пирамиды, сфинкс и так далее.

Но если вниз, на юг, ехать, то возникают проблемы с безопасностью. И там полицейские очень нервные.

Опыта у людей было много. Африка вообще сложный континент для путешествий, много границ, правил; получается, что и очень дорого. Кажется, Африка дешевая, но на самом деле, чтобы привычный уровень комфорта получить в условном Пакистане, ты заплатишь 20 баксов, у тебя будет горячая вода, интернет, вообще всё достаточно круто, в Афганистане за те же 20 долларов у тебя уже, возможно, не будет горячей воды, а может быть, не будет интернета или еще чего-то.

Чем беднее, чем более разрушена структура страны, тем дороже европейские бытовые «приколюхи». Африка в этом плане очень дорогая. В Центральной Африке, наверное, гостиницы будут дороже, чем в Пакистане.

— Ты говоришь, что в разных странах своя стоимость интернета, мобильной связи, что, в общем-то, логично. Насколько сильно ты потратился на интернет?

— Я часто пользовался роумингом, потому что иногда было не до покупки сим-карты или не ловил местный оператор связи. На это я потратил тысяч семь рублей, а на всё остальное можно даже подсчитать. Самая дорогая связь — в Турции, выходило три тысячи с половиной, а всего 15–17 тысяч на интернет ушло.

Афганистан — достаточно дорогая страна, там связь стоит 600 рублей минимум за 10 гигабайт, а ты тратишь их за неделю. В большинстве же стран где-то 500, 600, 700 рублей стоит тариф, у тебя будет много интернета, которого будет хватать. В Иране очень дешевый интернет, например.

Скорость достаточная. Я не замерял, но 4G-покрытие почти везде было. В Китае почти везде есть 4G и во всех городах — 5G. То есть в Китае самый быстрый интернет. В Монголии мало населенных пунктов, но там стоит он как в России приблизительно. В Пакистане хорошая связь. Стоит тысячу рублей где-то.

В Таджикистане стало дешевле, чем раньше. Но всё равно дорого. Там где-то больше 10 долларов условно. В Кыргызстане дешевая связь. Хорошая. В Узбекистане тоже дешевая связь. Хорошая. В Турции дорогая. Но для туристов именно. Да и так она тоже в среднем дорогая. Ну и в Грузии в среднем как в России.